тихие каменные здания колониального стиля, словно с французской картины, смотрят на приезжих. В одиночестве на крайнем от дороги стуле восседает профессор, он же Повелитель Драконов. Перед ним бокал вина, в руке телефон. Он что-то увлечённо читает с экрана, к бокалу не прикасается. Он ждёт Звездочёта, который тоже приходит сюда каждое утро, прежде чем подняться в пансионат.
– Раньше ты бы сидел с газетой! – сказал Звездочёт и поздоровался с Повелителем за руку. Чёрт-те что происходит, не находишь? Что там в твоём телефоне? Европа отменила эту дурь – этот свой карантин?
– Нельзя начинать утро со сплошных вопросов! – отреагировал Повелитель. Было понятно, что они знакомы сто лет. – Я, честно сказать, и не помню, что такое газеты…
– Это потому, что ты молод… Мне, кстати, жалко, что газеты пропали. Мужчина с газетой в руках выглядит по-деловому. Я это помню, я старше… Ты же скрючился над своим телефоном, словно какой-то школьник… Пойду поздороваюсь с Донни…
Звездочёт прошёл в кафе и пропал там не менее чем на пятнадцать минут. За это время Повелитель выцедил пол-бокала рубиново-красного напитка. Вернулся Звездочёт с Донни – дородным низеньким мужчиной в рубахе навыпуск, похожим на карикатурного итальянца. Руки тот держал в карманах, живот нёс впереди себя. Едва появившись, он посмотрел на Повелителя с раздражением.
– Вот! Единственный мой клиент с утра! – обратился Донни к Звездочёту и бесцеремонно ткнул раскрытой ладонью в Повелителя, отчего едва не порвал карман брюк.
Повелитель отсалютовал бокалом.
– Да ладно тебе, Донни! – хлопнул его по спине Звездочёт. – Лучше налей и мне! Скоро проснутся туристы, тебе полегчает!
Донни раздражённо потоптался с ноги на ногу и скрылся в заведении.
– Нервничает Донни! – бросил Повелитель, который между тем так и не оторвался от телефона.
– Ещё бы ему не нервничать! Если так пойдёт дальше, будет нечем платить муниципалитету! Я, допустим, могу перебиться, всё-таки мы родственники… но и мне на что-то нужно жить.
– Я тебе больше скажу, – флегматично хмыкнул Повелитель. – Даже Донни на что-то надо жить! Видимо, этим и объясняется то, что я уже второй день не наблюдаю официанта. Он уволил Хосе? Донни, ты уволил Хосе? – повторил он свой вопрос сильно громче, обернувшись к темному провалу входной двери.
Оттуда раздалось что-то неразборчивое. Появился Донни с подносом, на котором покоились два наполненных красным бокала и широкая плоская тарелка с нарезанными яблоками. Он держал поднос почти на плече, лишь чуть придерживая свободной рукой, и, хотя в этом чувствовалась сноровка, всё же было ясно, что ему тяжеловато. Донни поставил поднос на стол и с прежним раздражением произнёс:
– Чего бы я его уволил? Уже здоровье моё не то –
