объектом едких усмешек своих подружек-соперниц, Хигир ласково прибавлял: «Это я любя». После чего она густо краснела, скалила зубы и неразборчиво лепетала что-то вроде: «Я совсем не обижаюсь».
Интерес к любовным похождениям Хигира, так волнующим и возбуждающим умы любопытных молодых студенток, подталкивал их воображение работать в усиленном режиме. Улыбнётся ли он, пошутит ли или посмотрит каким-то особым образом – всё воспринималось ими как намёк на нечто большее. Из-за этого о Хигире ходило очень много слухов.
Мечтая оказаться в центре этих самых слухов, влюблённые девицы зачастую сами выдумывали какие-нибудь небылицы про его личную жизнь, поэтому разобрать, где здесь правда, а где ложь, было невозможно. Но, как говорится, не бывает дыма без огня. Факт, что Хигир – неисправимый бабник, был известен всем, отчего у преподавателя возникали проблемы в отношениях с ректоратом и педагогическим коллективом, радевшими за мораль.
Однако Хигир не имел дел со студентками младше пятого курса, и не случайно. Лет шесть-семь тому назад, когда он был совсем молод, Алекс без разбора увлекался хорошенькими девицами, которые не могли сдать или намеренно не сдавали экзамен по его предмету. Приходилось оставаться с некоторыми наедине, чтобы помогать горе-ученицам решать их небольшие проблемы. Однажды за «решением такой проблемы» их и застала одна из преподавательниц и сразу же донесла начальству о происшедшем. Чем она руководствовалась, неизвестно, но скандал вышел знатный. Хигира не раз вызывали в ректорат и даже хотели уволить за аморальное поведение, недопустимое для педагога, к тому же девочка оказалась несовершеннолетней. Однако не без влияния со стороны неких авторитетных лиц историю эту замяли и оставили всё как есть. С тех пор Хигир ничуть не изменился, только стал более разборчив, памятуя о рисках, и всегда закрывал дверь на ключ.
А посмотреть, кстати, было на что. Открытые благодаря мини-юбкам изящные ножки, линии которых подчёркивались элегантной обувью на шпильке, соблазнительные декольте обтягивающих кофточек, а то и открытые спины так и мелькали перед преподавателем. Даже Настя Ливанова, все четыре года предпочитавшая бесформенную джинсу свободного стиля, на последнем курсе вдруг решила преобразиться, начав носить какое-то подобие юбки, пусть и мешковатой, чем вызвала интерес и удивление у парней, никогда не видевших её ног. Безусловно, старания студенток доставляли Хигиру удовольствие, но одновременно они забавляли его и давали повод для смеха.
Лена с досадой смотрела на эту картину со стороны, так как оказалась, к великому её сожалению, вне игры. Она не имела возможности заниматься своей личной жизнью – на учёбу-то времени практически не оставалось. С вечерней работы, которая заканчивалась около часа ночи, Лена приходила жутко уставшая. Стянув с себя ботинки, она, иногда даже не раздеваясь и не умываясь, плюхалась на кровать
