Потом слышит тихий шепот с соседней парты: восемь, воосемь.
– Восемь,– несмело отвечает она.
– Надо же,– удивляется Ольга Степановна,– за окном тоже про цифры рассказывают? – Садись, молодец.
Маня садится на свое место, слегка повернув голову, встречает взгляд черных, задорных глаз Митьки. Из школы с этого дня они стали ходить вместе, а каждое утро на повороте, Машуту ждала знакомая мальчишеская фигура Митьки Чернобая. Как-то, придя утром в классе, Машуту увидела надпись: «Воображуля номер двадцать семь». Интуитивно поняла, что это про нее. А Митька подбежал к доске, схватил тряпку и зло размазал надпись. На следующий день, встречаясь перед школой с Маней, он деловито растянул сумку и вытащил маленький тряпичный кулечек. Протянул его подруге: «Это тебе»,– смущенно сказал он.
Машута развязала мешочек и увидела в середине несколько слипшихся квадратиков. Она вопросительно подняла глаза.
– Конфеты, деловито сообщил Митька,– попробуй, очень вкусно.
Маня с опаской взяла квадратик и аккуратно положила в рот. Внутри все сразу наполнилось ароматной, сладкой слюной. Такой приятный мягкий вкус, блаженством разлился по всему телу.
– Дядька из города привез, – пояснил Митя.
Машута протянула мешочек ему, приглашая угоститься.
–Нет, – замотал он головой,– это тебе.
– Вместе вкуснее,– сказала Машута робко. – Спасибо.
Митя посмотрел на нее долгим, странным взглядом, взял слегка подтаявшую подушечку и положил в рот. Потом нашел Манину руку, и они зашагали в школу, поднимаясь на крыльцо, руки ее он не выпустил.
Остальное лакомство Машута есть не стала, принесла домой и когда вечером сестры вернулись с работы, с торфяника, позвала их за печь, развернула дрожащими руками мешочек, протянула угощение: – Попробуйте, очень вкусно, кофеты, – с благоговением произнесла она.
4 Митька
По прошествии нескольких лет Манины трудолюбивые родители обжились на новом месте. Обзавелись небольшим выводком кур, разработали огород. Манефа с детства любила землю, ее не надо было заставлять полоть в огороде, она могла возиться там одна, без присмотра взрослых. Но, не смотря на все усилия отца и матери, остро ощущалась нехватка еды, особенно хлеба. Первый раз в жизни девочка увидела, что обычно дерзкий отец, стал боязливым. Неизвестные для нее слова, все чаще шепотом, звучали в их доме: «производственные», «ударные» бригады из города. Родители ждали их приезда с затаенным страхом, особенно пугало их недоимка. Недоимка – это значит голод, понимала Машута. Вечерами отец уходил на разъяснительные собрания, которые проводились руководством колхоза. После возвращался подавленный и ложился на кровать, лицом к стене. Мама тихо подсаживалась к нему, хлопала по плечу или гладила волосы.
– Выдюжем, Ваня, выдюжем,– говорила она шепотом.
И
