Насколько скверной может быть тюремная еда? Да и пытки… позвольте рассказать вам о пытках! Я вынужден выслушивать тысячи неподготовленных певцов, чтобы найти жалкую горстку тех, что смогут подняться на сцену и покорить зал! Вот это пытка! Я проведу здесь еще неделю, потом еду в Импер, затем в Зоорик, затем в Химер, так что мне было приятно увидеть всех вас, но, если только вам не нужны билеты, боюсь, я больше ничего не могу для вас сделать.
– Это важно!
– Как и это, юная леди.
– Возможно, важно для твоего эго, могучий файф, – сказал Эрзац.
Музыкант издал пронзительный звук, от которого у меня заломило зубы.
– Дело не только в моем эго! Если бы вы знали, сколько жизней меняется здесь, вы бы не отзывались так пренебрежительно. Конечно, это поднимает мою самооценку. Это битва за изящные искусства, за души этих людей. Я вижу впереди гармоничное схождение, которое объединит силовые линии в шести измерениях. Между этими расами установится мир. Это будет величайшее событие с тех пор… с тех пор… как никогда. Что ж, был рад видеть вас. Надеюсь, этого больше не случится. Думаю, к тому времени, когда мой тур закончится, вы найдете другой способ спасти дедушку Калипсы. Пока.
Я со вздохом покачал головой:
– Твоя беда, приятель, в том, что ты слишком много протестуешь, но у тебя есть одно большое слабое место.
– И какая?
– Ты портативный. – Я потянулся к нему.
– Нет! Не трогай меня! – Он издал ужасающий вопль. Пронзив мои чувствительные барабанные перепонки, вопль этот впился в мой мозг, и я не мог даже пошевелить руками, чтобы защитить уши. Внезапно мелодия изменилась. Одна моя нога поднялась и вновь опустилась. Затем то же самое сделала другая. Мои руки зажили отдельной жизнью, как будто в них вселился дух танцора диско. Они без капли изящества задергались и затряслись, как пьяные гости на свадьбе, но это были ягодки по сравнению с тем, что вытворяли мои ноги. Хоп-хоп-хоп, вжик, хоп-хоп-хоп, вжик, дрыг-дрыг. Музыка была неотразима. Я не мог остановиться.
– Ааз! – крикнула Тананда, кружась, словно безумный дервиш. – Сделай что-нибудь!
– Я пытаюсь, – прорычал я сквозь стиснутые зубы. – Я изображаю испанскую панику.
Очевидным решением было заставить Буирни перестать играть. Борясь со своими зараженными диско-ритмом ногами, я из последних сил пытался придвинуться к нему ближе. Я как будто плыл против течения. Чем усерднее я старался контролировать мои нижние конечности, тем безумнее танцевал. Калипса крутилась и кружилась вокруг нас, как балерина, угодившая в центрифугу сушильной машины. Я приблизился к Флейте на пару футов, но дальше как будто прирос к месту.
– Немедленно останови музыку! – приказал я Буирни.
– Ни за что! – крикнул он. Музыка не стихала, даже когда он говорил. Похоже, этот файф был мастак по части многозадачности. – Я буду играть, пока ты не уйдешь и не оставишь меня в покое. Мне хорошо и здесь.
– С каких это пор, – спросил Эрзац, подпрыгивая на спине Калипсы, –
