Олеська, чай, тебе не жена, а вот командиров жалко. Солоп ведь никого не отпустил с женами да детьми попрощаться. Посмотри, какой взводный грустный идет. В гроб и то краше кладут. У него жена молодая, да недавно сынишка родился. А, говорят, у лейтенанта на войне жизнь очень короткая.
– Кто говорит? – буркнул погруженный в свои мысли Иван.
– Не помнишь, как старшина про финскую рассказывал? Кукушки-то ихние в первую очередь командиров убивали. Думаешь, в этой войне по-другому будет? Так что не завидую я нашему Луценко. Помяни мое слово, сын сиротой вырастет.
– Типун тебе на язык и десяток снизу. Что такое говоришь?
– А то и говорю, что другие знают.
– Дурак ты, Тимоха, и мысли у тебя дурацкие!
– Сам такой, – обиженно ответил парень. – Только представь на минуточку, что у вас с Олеськой сейчас дети были бы. А тебя к немцам в тыл. Не, брат, лучше жениться, когда войны никакой на горизонте нет, спокойнее. Плодить сирот – дело нехитрое. Сам знаешь, я своих родителей в жизни не видел. В детском доме вырос.
– Так они ж у тебя не в войну погибли.
– Бандиты убили. Мне так воспитательница рассказывала, когда подрос. Только мне от этого не легче. Да и не верил ей. Думаешь, мало слез в подушку пролил, когда маленький был? Одна только и мечта была, чтобы папка с мамкой объявились. Поэтому женюсь тогда, когда ни войн, ни бандитов в стране не останется.
– Этак ты бобылем и помрешь, – улыбнулся Иван.
– Лучше уж помру, чем дети сиротами расти будут. Никому не пожелаю такой доли. Поверь, знаю, о чем говорю. Поэтому и жалко мне сейчас сынишку взводного, и ты меня не переубедишь.
– Я и не пытаюсь, – фыркнул Иван, стараясь шагать в ногу со всеми. В голове пронеслось тяжелое воспоминание об отце. Отгоняя его, стал на ходу поправлять винтовку и ремень с тяжелыми подсумками, набитыми обоймами с патронами.
Вскоре в темноте показался аэродром. На краю поля проступали огромные, более восьми метров в высоту, тяжелые четырехмоторные бомбардировщики ТБ-3, переделанные в транспортные самолеты. Вдоль них, матерясь, бегал высокий худощавый бритоголовый человек в звании полковника. Это был сам командир бригады – полковник Гудков Иван Потапович, человек весьма крутого нрава. Командиром 204-й воздушно-десантной бригады он стал совсем недавно, в начале мая 1941 года, прибыв из 12-й кавалерийской дивизии, где служил начальником штаба. Вероятно, этому поспособствовали товарищеские связи с другим бывшим кавалеристом – генерал-майором Усенко Матвеем Алексеевичем, командовавшим 1-м воздушно-десантным корпусом, в состав которого входила бригада. Не сумев как следует разобраться в тактике и особенностях применения подчиненной воинской части, Гудков глушил свою некомпетентность громкими криками, нередко срываясь на брань.
Вот и сейчас в его монологе, которому позавидовали бы матерые сапожники, выразилось всё: спешка с началом операции, неготовность пилотов, отсутствие точных штурманских карт, незаправленность
