эволюцией, а не она нами. Но откуда нам знать, что мы движемся в верном направлении? Каждый раз, когда я выхожу за пределы Сферы, я думаю о том, что другие организмы скоро обойдут нас в развитии и станут новым венцом природы. Постоянный контакт с Хаосом закаляет их лучше генной инженерии. А мы, культивируя заданные параметры, из пытливых первооткрывателей превратимся в идеальный субстрат для паразитов.
Повелительница стихий перевела дух и, не в силах сдержать волнения, снова заходила по приемной.
– Я знаю о наших детях больше, чем они сами знают о себе! Учитывая алгоритмы, по которым они были созданы, я могу не только предсказать их выбор в той или иной ситуации, но и повлиять на него. Поэтому тот, кто способен выйти за рамки управления и сам принимать решения, видится мне не помехой в развитии, а преимуществом. О, с такой личностью я бы хотела работать плечом к плечу над изменением мира! С тем, кто, бездна побери, способен наплевать на условности и проложить кратчайший путь к цели сквозь камень!
– Пусть так, – ответил Тамлин, – первый голос за жизнь принимается. Но я не верю, что ты не сомневаешься в своем решении.
Минна закусила губу.
– Сомневаюсь, конечно, – шепнула она. – А вдруг дело не только в вирусе? Как ты и сказал. Хаос, я даже представить не могу, как одной рукой буду направлять этого мальчишку в развитии, а другой – сжимать рукоять кинжала. Что я буду делать, если Бездна снова проникнет в его сознание?
– Не проникнет, – Ассея отняла руки от лица. – Уж поверь мне.
– Ты так уверена? – засомневалась Миннаэта.
Целительница взглянула на короля как на единственного, кто сможет понять то, что она сейчас скажет. А потом ответила.
– Первая спасенная жизнь, Минна, меняет все. И дело не в том, что Даэн вмешался в естественное течение вещей и тем выбрал сторону в битве жизни и смерти, добра и зла. На самом деле ведь нет никакой битвы, а воины и хранители не стремятся к конкретному результату. Они просто делают свою работу. Просто встают между тем, кого должны спасти, и Непреднамеренностью. Не обещают чуда, но говорят: "Посмотрим, что из этого выйдет”. Что ж, не скрою, – Ассея улыбнулась, – мне бы очень хотелось стоять на страже нашего мира рядом с тем, кто проделал невероятный путь сквозь дворец, движимый любовью и привязанностью. Силу его убежденности в том, что мир за его спиной следует охранять любой ценой, я могу только представить. Но… – хранительница замялась.
– Договаривай, – Тамлин подошел к столу, налил себе еще вина.
Ассея подхватила со стола кубок и протянула ему. Тамлин налил и ей.
– Я хочу, чтобы Даэн жил, – твердо продолжила Ассея, – но спрашиваю себя: что этот мальчик знает о жизни? Мы даем им образование согласно роду и светлой линии, чтобы каждый знал, что ему делать. Но дети понятия не имеют, что чувствовать. Наивысшей добродетелью становится исполнение долга, но во имя чего его исполнять? Не каждый из них, достигая совершеннолетия,
