вообще как-то выпал.
– Не думаю, что это хорошая идея,– Антонина замешкала. То на меня косилась, то на Кристину. Я на лице Кравчик чётко видел сомнение, возмущение, но так как выставить насильно Тоню я бы не посмел, Анджеевна благоразумно внесла ясности:
– Будьте добры,– зажато кивнула, скривив лицо, явно от боли. Но тотчас, быстро глянула на Леру, будто волновалась за сон малышки. И я не мог не согласится— уж больно сладко спала. Я за всю жизнь этот мелкий моторчик таким видел, от силы, раз десять. Обычно она бесилась, изводила нянь и самоустранялась в спальне без лишней помощи.
– Не волнуйтесь, не думаю, что Роман Игоревич причинит мне вред,– но голос дрогнул, выдавая сомнение в словах.– Мы просто поговорим,– при этом не спускала с меня упрямого взгляда.
Как только дверь за медсестрой закрылась, я бегло осмотрелся— соседи Кравчик были с более серьёзными увечьями головы и спины, потому безмолвно лежали с закрытыми глазами. Что ж, значит, наш разговор хоть и не тет— а— тет, но вполне приватен.
– А что она сейчас делает у вас?– наконец ступил ближе, но Кравчик так испуганно напряглась, глазищи вытаращив, что я торопливо сел на стул подле койки, упреждая опасения девушки по поводу моей вменяемости и желания с ней разобраться силой.
– Спит,– выдала очевидность, несколькими секундами после, с облегчённым выходом.– Она в порядке,– добавила поспешно,– если вас это хоть как-то интересует,– невинно порцию колючести плеснула, В уставился на неё в немом недоумении— какая-то легкомысленная барышня посмела ткнуть меня лицом в равнодушие к дочери?! Подумывал высказаться по этому поводу, но Кристина что-то прочитала на моём лице и милостиво пояснила:– просто меня… лечила,– кивнула на ноги, где близ бугорка ступней в складках одеяла я углядел стетоскоп.– Устала от работы и уснула.
– Да, лечить она любит,– сдавленно усмехнулся, пытаясь уложить в голове: МОЯ колючая дочка! посторонняя женщина! лечение посторонней женщины моей колючей дочкой! А последним гвоздём ещё и мирный сон в чужих руках! Это всё какое-то нереально и несовместимо! Но глядя на милое личико тиранши, пухлые губы, которых сейчас касалась мягкая улыбка, ямочки на пухлых щеках… Моё сердце дрогнуло. Оно всегда билось мягче и нежнее, когда дело касалось дочери. С той самой секунды, как увидел её новорождённой.
Впервые за всё это время её сон казался безмятежным и крепким.
– Спасибо,– это было искренне.– И простите…
Вот теперь повисло молчание. Кравчик тоже растерялась. Потому палата погрузилась в непривычную тишину. Она не было неудобной, щекотливой— больше покоя было и окутывающего тепла.
– Я… честно не знала, что у вас есть дочь,– тихий голос Кристины вторгся в мои пустые мысли. Я поверил. Мне не было стыдно за свои обвинения, но свою неправоту я умел признавать:
– А я не знал, что вы подрабатываете спасителем,– чуть вперёд подался, уместив руки на коленях и скрестив их замком.– И часто приходится спасать?
– В
