style="font-size:15px;"> Диковато озираясь по сторонам, пытаюсь вспомнить, кто я и где нахожусь. Но снова вижу Клима, и зрелище его страшных шрамов отдаётся горечью на языке.
– Не надо врача! – раздираю опухшее горло словами и хватаю Клима за плечо.
Я не боюсь снова упасть в обморок. Мне просто надо почувствовать эти рубцы своей кожей, чтобы убедиться – это не мираж и не глупый розыгрыш. Это горькая правда, с которой Клим сосуществует.
Это его реальность, в которой самый красивый и добрый мальчик во Вселенной превратился в озлобленное чудовище.
Неужели по вине моего отца?
Дверь с грохотом распахивается, я крепче хватаюсь за Клима, а в гостиную вбегает тот самый хмурый мужик с сединой на висках.
– Клим, Коптев едет, – объявляет, переводя дух, словно только что финишировал после марафона.
Мужик обводит цепким взглядом комнату – взгляд прирученной цепной псины, учуявшей опасность, – и фокусируется на мне. Вернее на моей руке, до белеющих пятен на коже, впившейся в плечо Клима.
– Не надо врача, – повторяю и заглядываю в ледяные глаза Клима, а тот кивает.
– Арс, выйди, – приказывает, вглядываясь в моё лицо. – Когда приедет Коптев, заплати за беспокойство и спровадь.
Арс – имя-то какое странное – в абсолютной тишине покидает дом, и мы остаёмся с Климом наедине.
Не сводя с меня взгляда, он палец за пальцем отцепляет мою руку и резко поднимается на ноги. И на дне его глаз мне мерещится тревога. Только обо мне ли она? Подхватывает меня в воздух, не имеющую сил сопротивляться, оглушённую обмороком и его причиной, и несёт куда-то.
– Тебе надо поесть, – заявляет и усаживает на высокий белый стул в просторной кухне.
Перед глазами всё плывёт, но я цепляюсь за край светлой столешницы, чтобы не упасть снова.
Мне нельзя выключаться, я должна узнать ответы.
– Клим… я не хочу. Я не смогу, меня тошнит.
– Тебе. Надо. Поесть.
Я не помню, когда ела в последний раз, и при мысли об этом вязкая слюна наполняет рот.
Клим отворачивается, а пытаюсь сосчитать количество шрамов на коже. Нереально – их слишком много.
Он идёт к высокому холодильнику, распахивает его створку и через каких-то пять минут передо мной на столе в рядок выстраиваются баночки каких-то йогуртов, тарелка с сыром, ещё что-то. Соковыжималка тихо жужжит, выплёвывая ручейки янтарной жидкости, а в самом центре стола появляется бутылка коньяка.
– Я не пью, – отодвигаю бутылку, но Клим возвращает её на место.
– Зато я пью.
– И давно?
Он молчит, наливая себе в округлый бокал немного тёмной жидкости, а я слежу за его движениями. Уверенные и точные, они всегда меня завораживали.
– Ешь, – отрывисто приказывает, а я больше не могу сопротивляться голоду, который почувствовала, кажется, лишь только что.
Дрожащими пальцами откручиваю крышку питьевого йогурта и
