место, куда англичанин поедет на медовый месяц.
Для любителей экзотики есть и более странные страны. Например, большая Япония. Для модных коммунистов – сталинские гостиницы Москвы и свежепостроенная роскошь Шанхая. Людям свободных взглядов – бордели Юго-Восточной Азии, где заказавшему пять девушек положен бонусный мальчик в подарок.
Но зачем ехать сюда? И как их вообще пропустили на остров? Документы можно подделать, фамилию сменить. Но лицо у неё то же самое, что в личном деле. И отпечатки пальцев, я уверен, тоже. Она даже причёску не поменяла.
Что здесь вообще происходит?
– А вы уже женаты?– спросил я. Чувствовал себя, конечно,глупо. Но ничего страшного. Молодому учёному такое простительно.
– Мы пока присматриваемся друг к другу,– Эшенден пригубил коктейль,– В таких делах не следует быть опрометчивым.
Принесли меню. Краболовка видела меня насквозь – я и правда проголодался. И заказал двойную порцию куриного терияки с рисом и неизвестным мне соусом антикутё. Потом взял коктейльную карту и покрутил в руках.
– А где же ром и пепси-кола, воспетые Майком Науменко?
– Есть ром с кока-колой,– ответил официант,– Он называется «Куба Либре».
– Кока-кола – буржуазный и империалистический напиток,– нравоучительно сказал я— Коку подают в МакДональдсах и американском управлении оккупационных войск. А пепси-кола – напиток рабочего класса. Он пришёл к нам в 1960-е годы, вместе с гордостью за советский космос. И до сих пор во всех рабочих столовках есть холодильник, и там – пепси-кола!
Официант пообещал смешать именно в той самой пропорции.
Арина тоже попросила коктейль – из безалкогольных, фиалковый.
– Как вы думаете,– спросил Эшенден,– это новомодный кооперативный ресторан или старое заведение, которое национализировали? Для государственного ресторана тут слишком хорошо кормят.
– Я думаю, он из новых,– ответил я,– и открыли его русские. Японец никогда не назовёт ресторан таким странным словом.
– А что оно означает? Его, насколько мне известно, нет ни в словаре Конрада, ни в английских. И даже вывеска на катакане. Я сначала решил, что это нечто английское.
– Это диалектное слово, оно означает «всегда». Так говорят только на Хоккайдо.
– Просто невероятно,– улыбнулась Арина,– Я прожила здесь пятнадцать лет и совершенно его не помню.
– Это слово вышло из моды, когда мы ещё в школу ходили,– я перевёл взгляд на англичанина,– Сейчас так только старики-досанко говорят. Из тех, которые и русский совсем не понимают.
Даже если Эшенди и знал, как называют себя местные японцы, он не подал вида.
– Я слышал, что настоящий заповедник довоенной японской кухни – это ресторан Сецугоан в Токио,– как ни в чём ни бывало продолжал он,– Бабушка Кадзу подаёт там изумительную белую рыбу. Когда будете в Токио – обязательно посетите. Если, разумеется, вам выдадут достаточно командировочных.
