взглядом по гостям, стараясь смотреть на них со стороны, глазами чужака, сидевшего на месте Эрики. Дафна – миниатюрная и стройная, как всегда, но в ее белокурых волосах серебрится седина. Джордж Энсти – тучный, с красным лицом; пуговицы едва не отлетают с рубашки, обтягивающей его большой живот. Марджори – из них всех она одна, казалось, спокойно, без сожалений, вступила в пору среднего возраста, не бросая надоедливых взглядов на прошлое через свое пышное плечо.
И Том. Том Боулдерстоун. Сердце Алека наполнилось любовью к человеку, который уже много лет был его самым близким другом. Он оценивал его объективно, не поддаваясь сентиментальности. И каким же видел его Алек? Мужчина сорока трех лет, лысеющий, в очках, бледный, умный. Мужчина, больше похожий на священника, чем на банкира. Он умеет улыбаться, сохраняя серьезный вид, и при надобности по окончании ужина может произнести столь остроумную речь, что в Сити ее будут цитировать несколько месяцев.
Красноречие Дафны иссякло, и Джордж Энсти, воспользовавшись наступившим затишьем, подался за столом вперед и спросил у Стрикленда, что заставило его приехать в Англию.
– Ну… – Американец обвел взглядом собравшихся и пренебрежительно усмехнулся. – В Штатах я попробовал себя почти во всем, что только можно, и мне казалось, что здесь я могу по-настоящему испытать свои силы.
– Должно быть, переезд было очень сложно организовать, – заметила Марджори. (Ее интересовали все виды организационной деятельности, и сама она занималась организацией «обедов на колесах»[5] в своем районе.) – Аренда дома, перевозка лошадей… А конюхи как же?
– Тоже привез их с собой, и парочку подручных им в помощь.
– Они темнокожие или белые? – спросила Дафна.
– Всякие, – с улыбкой ответил Стрикленд.
– А экономка? – не унималась Марджори. – Неужели и ее вы с собой привезли?
– Конечно. Зачем бы я стал арендовать усадьбу Тикли, если за мной некому смотреть?
Марджори со вздохом откинулась на спинку стула.
– Ну надо же, прямо как в сказке. Моя прислуга появляется только два раза в неделю по утрам, а на самолете она вообще не летала.
– Считай, что тебе повезло, – сухо заметил Том. – Наша улетела на Майорку на выходные, вышла там замуж за официанта и назад не вернулась.
Все рассмеялись, но Том даже не улыбнулся. Алек пытался понять, что думает Том о Стрикленде Уайтсайде, но бледное умное лицо друга не выдавало его мыслей.
Американец прибыл на ужин, когда все они уже искупались, побрились, переоделись, надушились и в ожидании последнего гостя потягивали напитки. Услышав, как к дому подъехала его машина, Эрика выбежала ему навстречу. Пришли они вместе. Не было причин подозревать их в том, что они обнимались, только вот Эрика была как-то странно возбуждена, вся будто светилась изнутри, когда она вернулась в дом с улицы, где вечерний воздух наполняли ароматы уходящего лета. Она официально представила Стрикленда Уайтсайда мужу и друзьям.
