хотя кураж перед заданием и во время его выполнения вещь неплохая. Если он способствует решению задачи и выживанию исполнителя, другое дело, если это некая нервная реакция на…
– Отец, хватит, скажи лучше как мама?
– Она, как и ты, впала в мистику, еще в институте начинала писать стихи, а теперь это к ней вернулось.
Отец вытащил из кармана несколько свернутых вчетверо листов бумаги, развернул и прочитал:
О здравствуй, грусть! Тебя ли в чистом поле
Над рожью легкий ветер расплескал,
И розовый закат разлил румянца вволю
И тихо в ля миноре зазвучал.
Вечерняя звезда блеснет слезою светлой…
Под старою сосною меж хлебов
Я жду тебя в свиданья час заветный
В сплетенном для тебя венке из васильков.
– Как тебе? – спросил отец.
– Па, я не силен в поэзии, но, по-моему, она влюбилась.
– Вот и у меня такое ощущение. Возьми их…
Отец снова свернул листы вчетверо и протянул Олесю.
Олесь сунул бумаги в карман брюк.
– К ней не зайдешь? – спросил отец.
– Нет.
– Почему?
– Потому что чем торжественнее все это, тем больше шансов провалиться.
– Может, ты и прав.
– Прощаемся? – спросил Олесь.
– Да, но напоследок тебе небольшой подарок – сим-карта.
– Зачем она мне?
– В критический момент дай мне знать, где ты находишься, или просто вставь ее и инициируй.
– Зачем?
– Я буду тебе позванивать. Постоянно. И когда дозвонюсь, пойму, что у тебя какие-то проблемы. Иначе бы ты ее не вставил в телефон.
– Лады.
– И еще одно. В Одессе недалеко от моря живет мой друг.
– Он тоже бывший сотрудник?
– Нет. Ранее он работал в пединституте. Сейчас на пенсии, собирает материал для книги. Остановишься у него, дешевле и надежнее.
– А бесплатно нельзя? Все же твой друг?
– Нельзя.
– Почему?
– Потому что это Одесса.
– Ясно. Ты сейчас куда?
– Мне надо к Коле в резиденцию.
– А, понятно, откуда у тебя информация.
– Хорошо, что тебе понятно. Да, будешь жить у Сильвестрыча, больше слушай его, чем сам говори. Он старик словоохотливый, и хотя не наш коллега, но во время войны был ястребком, то есть ловил диверсантов. Возможно, тебе что-нибудь из его разговоров и пригодится.
Слава Богу, что поезд приходил в Одессу в девятом часу вечера. Дневная жара уже схлынула, было не жарко, но душно.
На перроне его ждала представительница института с маленьким плакатом в руках, на котором было выведено «Наскокин».
– Наталья, – представилась встречающая, – заведующая отделом
