мясистый кулак.
Я набрал побольше воздуха, протяжно выдохнул и скороговоркой произнес:
– Ты ничего не видел и всех убедишь, что я решил сам. Ты понял?
Витек лишь на минуту замешкался, но взгляд его мгновенно прояснился, и он с уверенностью ответил:
– И как ты, урод, вдруг матику выучил? Репетитор что ли? – Махнув рукой, он удалился прочь, изредка потряхивая головой.
Работает! Это работает! В тот момент я осознал свою безграничную силу – я могу заставить кого угодно служить и подчиняться! Могу превратить врагов в друзей и наоборот. Будут ли их действия искренними? Вряд ли. Но свое я смогу получить всегда.
В тот день я надолго задержался на качелях в дальней части участка, где с детства чувствовал себя на своем месте. Обратившись лицом к лесу, я размышлял о себе, о жизни, о своей силе. Это было моя обитель раздумий, сожалений и принятия решений. Некоторым из них предстояло стать роковыми.
– Покажи, как я стал колдуном, – попросил я вслух.
– Иоганн, ты помнишь это наизусть! Я столько раз показывал… – проскрипело у меня в голове.
– Ну покажи, – совсем по-детски заупрямился я.
– Раньше этот ритуал казался тебе страшным, – усмехнулся учитель.
– Больше не кажется.
***
Настоящим колдуном я стал незадолго до своих тринадцати лет. Учитель давал мне кров над головой, еду и ценные знания. Познакомил с грамотой, рассказывал о разных заклинаниях и их природе, учил выбирать нужные травы для обрядов и правильно их заговаривать. Каждая трава, обладающая магическими свойствами, могла служить как свету, так и тьме. Будет она врачевать или убивать, решал колдун. Мы никого не лечили, не спасали невинных, не принимали роды – мы мстили обидчикам, помогали убирать с пути конкурентов и возвыситься. За все это учитель требовал плату, но вовсе не деньги, их он считал ниже своего достоинства и пользовался только в крайних случаях. Ему платили жизненной силой, поддерживающей его ветхую старческую плоть. Но он жаждал глаза, которые никто не мог ему вернуть полностью. Однажды он обмолвился, как обменял зрение на какую-то очень важную способность, о которой больше не сказал ни слова.
В тот день он разбудил меня до первых петухов. Жаркая летняя ночь приносила раскаленный уличный воздух сквозь раскрытые ставни, и свободная рубаха липла к потному телу. Колдун навис надо мной и сказал лишь одно слово: «Пойдем». Я не спрашивал, куда и зачем. Покорно оделся и вышел на спящую улицу. Мы недолго петляли узкими улочками и шмыгнули в отворенную дверь. Меня всегда поражала способность учителя ориентироваться без глаз – что-то иное вело его к цели.
Комната, куда мы попали, почти ничем не отличалась о той, где мы жили сейчас. Если бы не рассыпанная в форме круга на полу соль, в количестве, за которое можно было отдать целое состояние, в ней вообще не было бы ничего примечательного. Я удивленно посмотрел на учителя, и он почувствовал мой взгляд кожей.
– Теперь я буду жить здесь, – проскрипел он.
– А
