Сумрака, того самого, который разыскивает Алан!
Тьма вокруг этих людей гуще, а воздух тяжелее. Даже дышать приходится через силу, со свистом.
– Это не по плану, – говорит второй. Голос у него скрипучий, точно старый засов. – Глава не одобрит. На вторую заказа не было.
– Небо, да ты помешан на правилах!
– Тебе охота познать гнев главы? Мне нет!
– Ладно-ладно, что ты предлагаешь? – Я не вижу лица культиста, но чувствую – он смотрит на меня.
– Эту оставим здесь, – отвечает второй, кивая в мою сторону.
При мысли о том, что значит «оставим здесь», спину холодит озноб, а желудок до тошноты стискивает страх. В отчаянии я пытаюсь двинуть хотя бы пальцем, но тело скованно и неподвижно, как камень. У меня остались только глаза…
– Ладно, – хрипит преступник и вытаскивает из-за пазухи кинжал с волнистым лезвием и рунной рукояткой.
– Ну, ты же не будешь плакать, цветочек, – говорит он, подходя ко мне. – Все быстро закончится.
«Помогите! Помогите… Алан! Деккард! Кто-нибудь…» – кричу я, но все бесполезно. Слова застревают где-то на подступах к горлу. Краем глаза я вижу, что Элиза, кажется, плачет. Ее голубые глаза блестят сквозь прорези маски.
– Стой! – вдруг приказывает напарнику второй преступник. – Посмотри на лезвие.
Я тоже опускаю взгляд. Лезвие светится алым.
– Не может быть… – шепчет преступник, поднося кинжал к глазам.
– Так… Тогда мелкую в расход, а эту забираем! И давай быстрее. Мы уже задержались! Заклятие недолго будет их держать.
– Я что ли виноват? – ворчит второй, перекидывая кинжал в другую руку и поворачиваясь к неподвижной Элизе. Свободную он кладет девушке на плечо, придерживая.
«Ну нет, только не Элиза! Как они смеют к ней прикасаться? Они ее волоска не стоят!» – несутся в голове мысли. Негодование пробуждает какие-то скрытые резервы, а может, это заканчивается время действия заклятия? Я чувствую, как по телу разливается тепло, словно в груди разгорелся костер.
Преступник замахивается, а я собираю всю свою силу, всю волю в единую точку и все-таки заставляю тело двигаться. Это всего лишь неуклюжее скованное движение, но мне удается голой рукой схватить лезвие, когда оно уже готово вонзиться Элизе в грудь. Ладонь и пальцы пронзает боль.
От неожиданности преступники теряются, но в следующую секунду один из них бьет меня локтем в живот, да так сильно, что я сгибаюсь и падаю на холодную брусчатку. Перед глазами темнеет, резь пронзает внутренности. Я вижу кровь, растекающуюся по серым камням.
«Это конец… конец», – в отчаянии думаю я, пытаясь не отключиться. То короткое усилие, которым я преодолела заклятие, высосало из меня слишком много энергии. Сознание уплывает, словно лодка, подхваченная течением… как вдруг сквозь пелену до меня доносится грохот и топот шагов. Чей-то отчаянный вопль бьет по ушам. Совсем рядом кто-то
