народного просвещения был выдвинут лозунг: «Наука – только для коммунистов». На ректорском совещании в Главпрофобре в мае 1921 г. предложения некоторых ректоров подойти к приему студентов только с учебной точки зрения были категорически отвергнуты. Тогда же был установлен «классовый принцип» приема в вузы с целью резкого ограничения доли детей интеллигенции среди студентов.
Наиболее последовательно в масштабе всей страны «классовые приемы» проводились с 1922 г. [Сафразьян, 1977] На студенчество была распространена практика «чисток». Так называемая «академическая чистка» 1924 г. носила ярко выраженный классовый характер и, как писали советские авторы, «острие ее было направлено против менее ценной в классовом отношении категории учащихся» [Соскин, 1973, с. 92]. В конце 1923/24 учебного года в ходе проверки вузов было исключено около 18 тыс. студентов из «социально-политически-чуждых элементов» и неуспевающих, при этом на рабочих и их детей приходился минимальный процент отчисленных [Сафразьян, 1977, с. 77-78]. Все это стало еще одной причиной уменьшения численности студенчества.
Вплоть до печально знаменитого «шахтинского дела» больших притеснений в отношении сохранившейся старой профессуры не было. Более того, она, как отмечает А.Л. Андреев, пользовалась некоторыми привилегиями [Андреев, 2008]. Одной из них был, например, льготный порядок осуществления применявшейся в те годы болезненной процедуры «жилуплотнения».
Эта процедура знакома нашим современникам по телевизионному фильму «Собачье сердце», являющимся экранизацией одноименной повести М. Булгакова – с главным героем профессором Филиппом Филипповичем Преображенским, потомственным интеллигентом. Действие происходит в Москве зимой 1924/1925 г. Профессор Преображенский открыл способ омоложения организма посредством пересадки людям желез внутренней секреции животных. В своей семикомнатной квартире в большом доме на Пречистенке он ведет прием пациентов. В доме проходит «уплотнение»: в квартиры прежних жильцов вселяют новых – «жилтоварищей». К Преображенскому приходит председатель домкома Швондер с требованием освободить две комнаты в его квартире. Однако профессор, позвонив по телефону одному из своих высокопоставленных пациентов, получает на свою квартиру броню, и Швондер уходит ни с чем.
Ученые, профессора, специалисты, «состоявшие в списках ЦЕКУБУ, были уравнены в жилищных правах с рабочими. Это означало право на дополнительную комнату, а также то, что домоуправление не могло выселить семьи ученых или подселить к ним жильцов, «уплотнить», без согласия организаций, в которых ученые работали. ЦЕКУБУ выдавала «охранные грамоты» на жилье, защищала права ученых в суде, ходатайствовала об улучшении их жилищных условий перед правительством» [Осокина, 1999, с. 103].
Лояльным властям ученым, специалистам и профессорам вузов предоставлялась возможность самим выбирать себе новых соседей, что чаще всего делало уплотнение достаточно формальным: подселялась обычно, прислуга, по-прежнему составлявшая в те годы непременный
