интонация, взорвавшая реплику гематра, заставила помпилианца прикусить язык. Много позже Пробус поймет, что впервые услышал от мар Фриша эмоционально окрашенную реплику, а сейчас он просто сел на камень и обхватил голову руками.
Спиной к ним обоим, Диего Пераль стоял на краю кратера.
– Спуск, – заметил он. – Спуск опаснее подъема.
– В каком смысле? – уточнил Фриш. – В философском?
– Во всех смыслах.
Я перестаю его понимать, отметил мар Фриш. Он молчал во время всего рассказа Пробуса. Я молчал – и он молчал. Помпилианец, размахивая руками и брызжа слюной, живописал, как в космосе мы встретились с покойницей, до сих пор летящей с Террафимы на Хиззац. Пробус не скупился на подробности, описывая собственные впечатления от встречи с усопшей сеньоритой де Кастельбро, где «чуть не обосрался» было самой слабой из характеристик. Сеньор Пераль слушал и лишь кивал в такт. Казалось, ему пересказывают одну из пьес, написанных Пералем-старшим. Он изменился, и момент перемены легко вычленить со стопроцентной точностью. Это фраза сеньора Пераля, обращенная к Пробусу: «Ангел ты или бес, в любом случае я иду за тобой.» Решение принято, все остальное – частности.
– Я думал, это я в аду, – сказал Диего Пераль.
– Это я в аду, – огрызнулся Пробус. – И черти жарят мою задницу.
– Нет, – с серьезностью психопата, объясняющего жертве мотивы своего ужасающего поведения, ответил Диего. – Вы заблуждаетесь, сеньор. Вам плохо, вот вы и преувеличиваете. Я тоже преувеличивал, и сейчас мне стыдно. Она до сих летит с Террафимы на Хиззац. Мертвая, она летит с Террафимы на Хиззац…
Он повторил мысль Фриша дословно, с такой уверенностью, что гематр едва не заподозрил в эскалонце латентного телепата. Черный ворон, Диего Пераль стоял над кратером, изучал метаморфозы предрассветного тумана и размышлял вслух о пекле и неврозах. Над горизонтом всплыл краешек Альфы Паука, прожигая насквозь перину облаков. Лучи солнца соткали вокруг Пераля яркий ореол, облепили желтым пухом, превращая ворона в цыпленка. Это было бы смешно – в другом месте, в другое время.
– Знаете любимую легенду моего отца? – спросил Диего. Рукой он сделал замысловатый жест, из которого тренер Дахан вынес бы кучу информации о защитах и атаках. – У поэта умерла жена, и он, не перенеся разлуки, спустился за ней в преисподнюю. Сатана в тот день пребывал в добром расположении духа. Он разрешил поэту забрать душу жены наверх, к людям. Но поставил условие: не оглядываться всю обратную дорогу. Разумеется, поэт оглянулся.
– Я бы тоже оглянулся, – согласился Пробус. – Нет, я бы вообще не спускался в ад. Ради жены? Ни в коем случае.
– Поэт оглянулся, – невозмутимо продолжил Диего, – и увидел, как его жена страстно отдается напоследок какому-то дьяволу. Ангелы прекрасны, даже падшие. Их красота очаровывает женщин вернее, чем прелесть ангелов, славящих Господа на небесах.
