присных.
Скорее всего, Сталин с какого-то момента жизни оказался душевно пустым, или, что то же, душевно омертвел, и потому делал все так, как считал нужным, невзирая на мораль. Хотя разумом холодно и рационально осознавал, где моральный плюс, а где – минус. Душевная смерть никого не настигает сразу, от рождения. Нам еще предстоит констатировать моменты его душевного умирания, а затем и признаки разложения. Верил ли он сам в наличие души и в ее бессмертие? Скорее всего, да, но как-то по-особому, не церковно. В книге Франса подчеркнул: «Душа, по взгляду Наполеона, состоит из флюидов, которые после смерти возвращаются “в эфир и поглощаются другими мозгами”»[74]. Вслед за Наполеоном он пытался «закольцевать» жизнь и смерть души в механическом круговороте бессмертия, как в физике закольцован закон сохранения материи. Когда останки сталинской души окончательно в нем истлели, он, как ницшеанский герой, действительно оказался за гранью…
Пометы Сталина на книге А. Франса «Последние страницы. Диалоги под розой». Петербург, б. г. изд.
Пометы Сталина на книге Г. Александрова «Философские предшественники марксизма». Политиздат, 1940
Вторая точка – «Учитель из Тифлиса»
Работая с архивом и библиотекой Сталина, я наткнулся на редкое издание пьесы Алексея Толстого «Иван Грозный». На одной из страниц сталинской рукой написано: «Учитель». Невольно мелькнула мысль – Сталин называет деспота Грозного своим учителем… Однако вскоре стало ясно – поторопился. За этой сталинской пометой стоит нечто большее, чем прямое указание на средневекового кровавого царя как на учителя. Да и помета выглядит не совсем обычно. В свое время так же поторопился драматург Эдвард Радзинский, заявивший в телевизионном выступлении о том, что Сталин называл Грозного учителем. Вскоре об этом, как о достоверном факте, стали рассказывать школьникам учителя истории. На самом же деле к Ивану Грозному эта помета Сталина не имеет никакого отношения.
Во-первых, в книге много других сталинских надписей, как на обложках, так и на странице со списком действующих в драме лиц, не имеющих никакого отношения к Грозному. Слово «учитель» повторяется несколько раз в окружении десятков других помет и причудливых карандашных обводов, отражающих разнообразие присущей Сталину моторики. В руки Сталина пьеса попала в самый разгар второго года войны, скорее всего летом-осенью 1942 года. Толстой начал над ней работать в октябре 1941 года, а издана она была на правах рукописи уже в июне 1942 года. Книга вышла тиражом всего 200 экземпляров.
Как известно, военная обстановка летом-осенью 1942 года была очень тяжелой. Наверное, поэтому написанные Сталиным слова звучат как заклинания, обращенные к самому себе, а возможно, и к кому-то только ему тогда известному: «Выдержим», «Не
РГА СПИ. Оп. 3. Ед. хр. 370. Л. 36.
