отметил, что сестра не добавила к своему имени слова «леди» и уловил нотки сарказма в ее голосе. В тот момент ему вдруг показалось, что она, Бог весть откуда, узнала, как противился он приказу отца отправляться в глушь Мерсии, чтобы привезти в дом сестру, которую и в глаза-то никогда не видел. Вслед за этой дикой мыслью, он почувствовал жгучий стыд. Ощущение было настолько странным и неожиданным, что Роберт поспешил поблагодарить монахинь и отдать приказ отправляться в дорогу.
– Позаботьтесь о ней, милорд, – тихо проговорила одна из сестер.
Но Роберт пропустил просьбу мимо ушей, во все глаза глядя, как сестра, молниеносным движением поддернув подол своего монашеского одеяния, без посторонней помощи взлетела на спину его мощного черного коня. Предупреждение застряло в глотках рыцарей. Они хорошо знали скверный нрав жеребца, обуздать которого под силу было только младшему лорду Остроф, и уже были готовы броситься на помощь девушке. Однако злобная скотина, не раз грозившая втоптать замковых конюхов в грязь, только шумно выдохнула и осталась смирно стоять на месте. Элиза провела ладонью по лоснящейся шкуре и тихо произнесла:
– Черный, как смертный грех. Как его имя?
– Джекс – весьма своенравный конь, – Роберт медленно, чтобы не напугать коня взялся за поводья. – Ты поступила опрометчиво, Элиза. Он мог искалечить тебя.
– Нет, – Элиза покачала головой. – Он понимает, что я не желаю ему зла.
Она повернулась к монахиням:
– Прощайте, сестра Элисон. Я не забуду вашей доброты.
Элисон молча перекрестила воспитанницу и покачала головой. Элиза же ни разу не оглянулась и не заметила, как на опушке леса появилась фигура, закутанная в старый плащ. На лице Ханны, провожавшей взглядом отряд, светилось торжество. Колесо Фортуны медленно поворачивалось.
*****
Отряд двигался весь день. Против ожиданий Роберта, сестра ни единым словом не выказала недовольства или усталости. Сейчас она сидела на упавшем стволе дерева, наблюдая, как воины готовятся к ночлегу, и ставят небольшую походную палатку для уединения госпожи.
– Ты голодна? – Роберт приблизился и сел рядом.
– Нет, – Элиза пожала плечами. – Мне часто приходилось воздерживаться от пищи во искупление своих грехов.
– Возьми, – брат удивленно посмотрел на девушку и протянул ей кусок поджаренного на костре мяса и ломоть хлеба. – Я не сторонник столь строгих епитимий.
– Спасибо, – она сухо кивнула и взяла еду.
– Я не думал, что ты окажешься такой, – неожиданно для самого себя произнес Роберт.
– Такой? – переспросила Элиза. – Что же во мне не так, милорд?
– Не знаю, – брат пожал плечами. – Ты на удивление спокойна для послушницы, отправившейся в неизвестность. Или монахини рассказывали тебе о нашей семье?
– Редко, – Элиза аккуратно ела. – Я знаю, что наш отец великий человек, но понятия
