Пассажиры. Алексей Смирнов

      Из-под колес вырулил невменяемый «мерин» и умчался по синусоиде, по большой кокаиновой дороге.

      Салон наполнился криками:

      – В который раз!… Как везет, сука такая!… людей же везет!

      Я стоял молча, с непроницаемым лицом и смотрел в окно.

      На уровне моего пояса ожил сидячий мужчина.

      – Во всем виноват водитель, – с горечью произнес он и вдруг ударил меня пальцем в живот. – Правильно?

      Я согласился, поводя носом и постигая, что спирта в попутчике все-таки больше, чем солода.

      – Снег! – крикнул он скорбно и снова ткнул пальцем, на сей раз в окно, пытаясь заглянуть под колеса. Мимо струился девственно чистый и старчески пересохший поребрик, но тот видел снег. – Будто водитель виноват! Накидают, а виноват водитель.

      Он помолчал, подбирая слова.

      – Надоело, – сказал он решительно, – не могу больше. Пойду на Кировский завод, не хочу водителем. Водитель всегда виноват. – Он перевел взгляд на кабину, и я представил его в ней, здесь и сейчас. На лице выходного водителя появилась слабая улыбка: – А за рулем сидит мужик – он моментом отхуячит! Нормальный парень. Сорок семь лет.

      Я вышел, мысленно меняя пилотов местами.

      Роден

      Автобус, мчится птицей. За рулем пригнулся горный орел.

      Я сижу.

      Позади – он и она, я их не вижу. Только слышу.

      Слышу, как она притворно возмущается:

      – Не порти мне прическу! Перестань!…

      Я добродушно улыбаюсь: вечная весна. Роден.

      Сзади, строго:

      – И чтобы помылся во вторник, понял?…

      День Пограничника

      Сегодня я совершал разнообразные добрые дела в метро.

      Сначала я подарил жетон похмельному человеку, который иначе не мог попасть домой. Сам был в столице в таком положении. Потом уступил место беременной женщине, которая чрезвычайно смутилась и даже стала отказываться. И я потом смутился, когда присмотрелся, стоя уже, потому что беременность, похоже, была не беременность, а просто большой живот.

      После этого я вышел на платформу станции, что в сердце нашей Родины – Невского проспекта. И встал под эскалатором, где мне забили стрелу.

      Там я начал совершать самое главное доброе дело: любовно смотреть на Пограничников, у которых сегодня День. Я рассматривал их любовно совершенно искренне. Они спускались по эскалатору и громко кричали: «Граница на замке! Спите спокойно!» Их было очень много, и все были юные красавцы, все на одно лицо.