внимательно, все также продолжая сидеть рядом на корточках.
Красивый, если так можно вообще говорить о гигантах. Крупные черты лица, нос с горбинкой, тяжелая челюсть, твердая линия рта. Темные, широко расставленные глаза. Сколько лет ему? Совсем не старый.
– Анастасия Лисицына. Их старшая сестра. По матери. И вот я – вас не помню.
– Паспорт с собой у тебя?
Она аж поперхнулась от наглости. Ваня смотрел на нее очень ехидно, внезапно обзаведясь этим странным защитником.
– А у вас? Кстати Беринг – это ник или псевдоним? Витус, надеюсь?
Он вздохнул, вынимая из нагрудного кармана мокрой куртки толстый полиэтиленовый чехол и выуживая из него книжку паспорта.
– Предлагаю обмен. Я показываю тебе свой паспорт, ты – смотришь на мой. На счет три? Вань, поставь пока чайник.
Ну и наглец! Уже чайники ставит. Молча встала, обошла эту тушу, подойдя к ряду гвоздиков на стене, покопалась в карманах куртки, достала свой паспорт. Чехол весь в лисичках и елочках. Эх, счастливая и беззаботная жизнь городская, прощай…
Молча по счету они обменялись документами.
И правда, он – Беринг. Восьмого августа родился, старше ее на восемь лет. Не женат, родом из Питера. Симпатичное фото. Подняла взгляд на гостя, смотревшего так насмешливо. Протянула паспорт, забрала свой.
– Самое романтичное из всех знакомств в моей жизни, не правда ли, Настенька?
– Есть у нас нечего. Печка не топлена, и спать негде. Если вам нравится – заходите. И переодеть мне вас не во что. Есть только чай. Без сахара.
Она горько вздохнула, все произошедшее за последние дня вдруг опять накатилось как асфальтоукладчик.
Поймала опять на себе его взгляд темных глаз. Разрез интересный: чуть раскосый, немного русалочий. Интересно, в роду у этого Беринга не было алеутов? О чем это она?
– Значит, пускаете? Вань, помоги мне. Принесем кое-что из машины, я с пустыми руками в гости не хожу, даже если внезапно.
Мальчишка скоренько сунул ноги в огромные сапоги и накинул на плечи нечто серое и очень драное. Настя только сейчас поняла: это старая куртка отцовская, зимняя форма полиции. Вытертая просто до дыр и грязная уже невозможно. Надо же, как все не просто в мире Ваньки.
В окна блеснули яркие фары-противотуманки, и, судя по их размеру, машина у Беринга тоже была – под стать хозяину.
Спустя минут десять в дверь ввалился Ванька, возбужденный и даже счастливый. С целой коробкой тушенки, какими-то пакетами из зеркального пластика, термосом, несколькими буханками хлеба.
– Вы что, зимовать тут собрались?
Настя злилась. Им кидали подачку? Да пошел он! Сжала вдруг кулаки, решительно идя к входу. Задаст она им!
Проще было пытаться останавливать поезд на полном ходу. Нет, он ее не размазал по шпалам, конечно, просто не обратил внимания на ее гневный порыв. Она только воздуху в легкие набирала, как он перебил.
– Настенька, считайте это
