надзиратель впустил и закрыл за ними дверь, он сразу спросил:
– Плешак, сигареты всем дают?
– Мужикам тольки, – ответил Плешак, пыхтя за контейнером с электропечами. – Пачка на две декады.
– А фишки?
– Кому скольки. Ты его на себя подай, порожек здеся. Ага, хорош. Пошёл.
Они поволокли контейнер на его место, а Плешак продолжил рассказ.
– Ну, у кого какая работа. Грузчикам помене, кто в залах работáет поболе. Уборщикам дворовым совсем ничего, кто на фасаде и большом входе убирается, тем куда поболе, у них и работа… не присесть. Мать со Старшим поболе всех имеют. Им и положено.
Гаор понимающе кивнул. Интересно, сколько ему отвалят. Пачка сигарет на две декады… нежирно, до… да, иначе не скажешь, до рабства он выкуривал пачку в день, и то это он уже себя отучать стал, а то почти вся ветеранская пенсия у него на сигареты уходила.
– Давай, паря, покатим их, сейчас из залов за запасом прибегут.
Гаор уже тоже знал, за чем прибегают чаще всего, и даже запомнил, какая бригада из какого торгового зала, так что, пока Плешак разбирался в бланке заказа, он, только посмотрев на него, уходил за нужным.
Перед обедом заказы пошли особенно густо, перед дверьми даже очередь образовалась, и надзиратель дубинкой успокаивал самых горластых. Их склад пятый, а всего – Гаор уже знал – десять, перед ними четверо, за ними пятеро, и те тоже не пустуют, в коридоре толкотня, ругань грузчиков из-за сцепившихся тележек и надзирателей, наводящих порядок. Туда слева, оттуда направо, а куда направо, если тут холодильник вытаскивают, а хреновина эта в полтора роста (288 см.) и встала, понимаешь, поперёк и хоть пили её.
– Рыжий, тащи!
– Куда? – заорал Гаор. – Стопор убери, дурень! Стопор торчит.
Он протиснулся мимо застрявшего холодильника в коридор и, оттолкнув Булана, стал разбираться с тележкой.
Стопор выпал из-за тяжести. Тележка на такой груз не была рассчитана.
– На хрена ты за ним с такой фиговиной припёрся?!
– Какую дали, с той и приехал! – огрызнулся Булан.
Наконец Гаору удалось заправить выпавший стопор.
– Всё, вези. Только не тряси, опять выпадет.
Булан потащил тележку к выходу, а Гаор уже хотел зайти обратно, когда надзиратель остановил его.
– Выход без разрешения не положен. А пять по мягкому за это положено. Понял?
– Понял, господин надзиратель, – вздохнул Гаор, готовясь к неизбежному.
Сейчас скажут: «Спускай штаны и ложись», – а у него ещё то не зажило, когда по-старому приходится, то хреново, долго заживает. Но, против ожидания, надзиратель сказал совсем другое:
– Считай за мной, к следующему разу прибавлю.
Гаор ошарашено уставился на него.
– Благодари, – шепнул Плешак, стоя в открытых дверях, но за порогом.
– Спасибо, господин надзиратель, – сообразил,
