дело – детишкам про разбойничьи подвиги рассказывать, другое – ждать, когда ракайцы наедут и за одного Джана всю деревню вырежут.
Почти все это Тайра и сама помнила – и мамины песни, и как она нахваливала первый вышитый дочкой кривой и лохматый цветочек, и страшного, воняющего перегаром отца, от которого Тайра пряталась у соседки, и дядю Джакоба, показавшегося ей очень важным господином. И как потом все наладилось, и отец учил ее ездить на лошади и стричь овец, а когда ей исполнилось десять лет, подарил гнедого жеребенка с белыми гривой и хвостом и сказал, что он будет отовсюду виден – как маяк. Даже могилу мамину помнила – один раз упросила все-таки отца свозить ее в предгорья. Не знала она только одного: как их жизнь виделась со стороны извечно настороженными глазами односельчан.
Зелла усердно набивала подседельные сумки всем, что, по ее мнению, может пригодиться в дороге.
– Ну зачем мне столько? До города два дня ехать, в крайнем случае, по дороге куплю.
– Да вот денег дать тебе много не получится, поиздержалась я…
– Так у меня самой есть! У отца в саду два горшка с монетами зарыты, пойдем выкопаем.
Зелла подвязала под фартуком большой кошель.
– Не нести же по деревне горшки с деньгами, людей в соблазн вводить…
Уже начинало светать.
Отцовский тайник был в дальнем конце сада, не пострадавшем от огня. Не то, чтобы он был глубокий, но Тайра помнила место приблизительно, так что они наковыряли немалую кучу земли, прежде чем заступ зазвенел о глиняный бок. Горшок оказался куда легче, чем можно было судить по размеру, заполнен монетами только на треть. Правда, попадались и золотые.
– Может, сразу и вторую захоронку выкопаем? Она за оградой, возле скалы.
Зелла ссыпала добычу в кошель и оправила фартук.
– Эту бы до дому донести, а там видно будет.
Наверное, она уже услышала или почувствовала что-то неладное. Из-за дома показались две вполне четкие в редеющем сумраке тени. Сначала вроде крались, а когда поняли, что их заметили, перешли на ту ленивую походку вразвалочку, которая подчеркивает сугубую готовность на всякое худое дело. При виде теней Зелла зачем-то грохнула заступом по пустому горшку и сгребла половину осколков в раскоп.
– Утро доброе, ребятушки, видно, вас Светлые Небеса нам в помощь послали.
"Ребятушки" – те самые баркетовы работнички – так и впились глазами в яму.
– И что вы тут накопали? Говорят, у Джана в саду золотишко было припрятано, не поделитесь?
– Да берите, не жалко, – Зелла весело махнула рукой в сторону битых черепков, – вон его сколько, я уж думала: горшок склею, кашу варить буду. Подмигнула младшему и вручила ему заступ.
– Вот досюда яму копай, и глубокую, в твой рост.
– Чего это я копать буду? На кой ляд яма-то?
– Да
