на деда пару минут, затем махнул рукой и опять куда-то убежал.
– Правильно дед гутарит, горилка пригодится, ей и раны можно смазать, – бурчал Иван Тимофеевич, держа в руке бутыль мутной горилки.
– Тьфу ты, я ему про горло, а он опять про раны, – сказал возмущенно дед. Все семейство опять повернулось, и на этот раз все захохотали, даже Иван Тимофеевич не удержался.
Машка спрыгнула с печи и, начала кричать, глядя в окошко:
– Тоня идет!
Антонина плелась с двумя своими детишками, держа их за руки, которые всю дорогу вырывались.
– Все семейство в сборе, – проворчал Иван Тимофеевич. – Присядем на дорожку.
А после все отправились на улицу провожать казаков в долгий путь.
Степан обнимал Ирину и наказал во всем слушаться родителей, та только кивала, а глаза наполнились слезами. Димка оседлал коня, а Иван Тимофеевич все твердил свое, про мази и растворы.
– Да ятно, батя, ятно – кивал Димка. Антонина обнимала Машку, которая выдавливала слезы, а Варвара Семеновна стояла как вкопанная и только смотрела на детей.
– Да будет вам реветь! – крикнул Степан и запрыгнул на коня. – Даст Бог, скоро свидимся, – добавил казак. Тимофей Аристархович стоял у окна и наблюдал, затем схватил со стола бутыль с горилкой, налил остатки в кружку, перекрестился и выпил со словами:
– с Богом!
Казаки удалялись от родного дома, а Иван Тимофеевич с иконкой так и шел за ними в степь, читал молитвы и крестился.
Глава 2
– Димка! Ты вообще вразумляешь, что происходит? Куда это мы с тобой поспешаем? – спросил Степан.
– Ясно куда – красных бить, – ответил Димка.
– Вроде не малолетка уже, а совсем глупо́й. Давай к речке свернем да искупнемся, я там тебе растолкую, – сказал Степан. Братушки повернули коней к Медведице да поскакали вдоль реки.
Погода была ясная и теплая. Река переливалась разными цветами, а вода была прозрачная, как слеза младенца. У Степана было любимое место на реке, куда он любил ездить вместе с женой. Посадит, бывало, ее на коня сзади и скачет что есть силы. Ирина, не приученная к казацким порядкам, первое время боялась, а потом привыкла.
На берегу стоял большой клен, уже распустив свои широкие листья. Вниз шел большой спуск. Река имела большую глубину у берега, а в самой середине мель.
– Ну, что, братушка, искупнемся?! – раздевшись догола, прыгнул в реку Степан.
– А то, – кричал Димка и следом бежал.
– Хороша водичка, холодненькая пошла, – кричал Степан. – Догоняй, а там покалякаем, – добавил братушка.
Доплыв до середки реки, они присели на мель, где воды было не более двух ладошек. Она была до того прозрачная, что просматривался белый песок, а мальков можно было ловить руками.
– Степан, что ты все загадками гутаришь? – младший Тишин был так же сложен, как брат: высокого роста, с широкими плечами, только белокурый, как матушка.
