style="font-size:15px;"> Мы оба, не сговариваясь, посмотрели на корчившегося на полу Власова.
– Хорошо. Но потом ты объяснишь мне причину. Солдат имеет на это право?
– Имеет, – согласился я. – Но сперва дело.
Артём принялся вязать узел. У него это не особенно хорошо получалось, в конце концов, он был солдатом, а не палачом. Так что мне пришлось прийти к нему на помощь. Когда петля была закончена и водружена на место люстры, генерал-коллаборационист, до этого безмолвно взиравший на нас, наконец-то понял, что его ждёт и, мыча своим беззубым окровавленным ртом, из последних сил попытался уползти. Артём не дал ему такой возможности. Подхватив его под мышки, он приподнял Власова над полом, водрузил на небольшой казенный табурет и просунул его голову в петлю.
– Ваше последнее слово, товарищ Власов? – спросил я.
Боже мой, он действительно попытался что-то сказать. Даже на пороге смерти он пытался, подумать только, оправдаться, сказать нечто, что, по его мнению, поможет ему спасти свою никчёмную жизнь. Ничтожество.
Артём, слава Богу, не дал ему такой возможности. Одним ловким пинком он выбил табурет из-под предателя. Тело Власова дёрнулось, верёвка натянулась, передавив дыхательные пути. И после этого не осталось никаких разговоров. Лишь предсмертные хрипы.
– И всё же, почему я? – спросил Артём, когда Власов прекратил дёргаться.
Я усмехнулся.
– А что тебе не нравится, Артём? Радуйся, теперь ты герой. Настоящий герой, всамделишный. Ты казнил самого Власова, генерала-предателя, человека, который в самый критический момент для своего Отчества, посмел поднять оружие на своих же кровных братьев. И это в восемнадцать лет. Ты имеешь полное право гордиться собой.
– А ты? – мальчишка никак не хотел угомониться.
– А что я? – я постарался придать голосу как можно больше напускного равнодушия. – Я, как и любой другой на моём месте, безмерно горд своим воспитанником. Ты и вправду молодец. Твой оглушительный успех мы обязательно отпразднуем. У меня, представляешь, завалялась где-то бутылочка старого, ещё советского «Рижского бальзама»…
– Не придуривайся, Гриша, – Артём серьёзно посмотрел на меня. – Ты прекрасно понимаешь, о чём идёт речь. Не стоит держать меня за малолетнего дурачка, я сам прекрасно знаю, что теперь я считаюсь героем для всей Чёрной Армии. Но почему ты не захотел им стать? Почему не захотел быть всенародным любимцем?
– Гришей я для тебя, Броня, стану, когда вернёмся домой. Пока мы на операции, попрошу либо обращаться по форме, либо использовать позывной, – резко осадил я своего товарища. Дружба дружбой, а устав ещё никто не отменял. – А что до твоего вопроса, я на него уже когда-то Алеутову, нашему общему начальнику, ответил. Власова должен был повесить именно ты, молодой, не заставший наших прошлых неудач, русский парень. Потому что наше время уже прошло. Мы те, кто хорошо помнят тот, старый Союз, мы свою войну уже проиграли. Мы пустили немецкие танки в Ленинград, не смогли выбить их десант из Архангельска, позволили прорвать
