что – шутишь? Не может такого быть.
– Какие уж тут шутки… – оглянувшись, Харпо понижает голос. – С комиссаром шутки плохи… Вижу, девочка моя, тебе и невдомек, какая это сволочь.
– Эй, краснопузые! Слышит меня кто-нибудь?! Погодите, не стреляйте!
Хулиан Панисо, скорчившись у окна среди битого стекла и обломков мебели, раскуроченной пулями, вставляет в магазин патроны. И, еще полуоглохший от недавних взрывов, не сразу слышит голос, который доносится с другой стороны улицы, из «Дома Медика». Но вот наконец услышал и насторожился.
– Это фашисты, – говорит ему Ольмос.
– Что?
– Глухая тетеря… Фашисты, говорю! Вроде нам кричат.
– Да не бреши… Не может такого быть.
– А я тебе говорю, что желают с нами разговаривать.
– Но мы же их обложили…
– Может, сдаться хотят.
– Это ж легионеры. Если верить молве, они не сдаются никогда.
С той стороны вновь звучит голос. Выговор андалузский. Прекратите огонь. У нас важное сообщение. Панисо проводит ладонью по грязному, мокрому от пота лицу, вставляет магазин в автомат. Щелчок.
– Ловушка, я уверен, – говорит Ольмос.
– Может, и так, а может, и нет. Скажи нашим, чтоб не стреляли.
– В бригаду сообщить?
– Не надо.
Стрельба смолкает. Становится тихо. Панисо придвигается к окну, стараясь не высовываться.
– Чего надо?
– У нас тут беременная, – отвечает далекий голос.
– Вы же ее небось изнасиловали и обрюхатили, козлы вонючие. Вы или кто-нибудь из ваших попов.
– Дурень, я серьезно… Лежит в подвале, того и гляди родит.
Панисо и Ольмос переглядываются. Остальные подходят к ним, любопытствуя, присаживаются рядом на корточки, не выпуская из рук винтовок.
– Ну а от нас-то что хочешь, морда фашистская?
– Женщина все же… Скотами не надо быть.
– От скота слышу.
– Слушай, нельзя же эту бедолагу так оставлять… У вас ведь наверняка врачи есть?
– У Народной армии Республики все есть.
– О том и речь. У нее уже воды отошли, а мы не знаем, как тут быть.
– Сдавайтесь без разговоров, вот и все.
– Не, так не пойдет… Не дождешься. У нас есть еще патроны и курево, так что попробуйте нас уговорить. Суньтесь только.
– И сунемся, будь спокоен, – сулит Панисо.
– Да что-то вы подзадержались… Только пусть вас соберется побольше, чтоб одним разом всех прихлопнуть.
Панисо и его люди тихонько посмеиваются: надо отдать этим сволочам-франкистам должное – кишка у них не тонка. Подрывник осторожно выглядывает в окно. От них до того дома с выщербленным пулями фасадом – метров пятнадцать. Он погружается в недолгое раздумье, вопросительно поглядывая на товарищей – грязных, обросших бородами, с воспаленными от усталости глазами. Дождавшись кивка,
