События прошлого дня казались далёким кошмаром, и я никак не мог примириться с мыслью, что мне придётся принимать их как факты. Я с удивлением оглядывал большую комнату без окон, стены, выкрашенные в спокойные цвета; увидел полосы мерцающего красноватого света у потолка и две другие постели – с одной из них доносился тонкий, с присвистом храп Маракота, знакомый мне ещё по „Стратфорду“. Всё это было слишком странно, чтобы в это поверить, и, лишь потрогав одеяло, сотканное из сухих волокон неизвестного мне морского растения, я убедился, что всё то невероятное, что приключилось с нами, – не сон, а действительность. Я всё ещё не мог освоиться с этой мыслью, как вдруг раздался взрыв хохота и Билл Сканлэн вскочил с постели.
– Доброе утро, Хедли! – крикнул он мне, не переставая смеяться.
– Вы сегодня в хорошем настроении, – ответил я несколько раздражённо. – Не вижу особых причин для восторгов.
– Я тоже, как и вы, повесил было нос, когда проснулся, – ответил он. – Потом мне пришла забавная штука в голову, и я расхохотался.
– А что за штука? Я бы тоже не прочь посмеяться.
– Да вот, Хедли, я подумал, как чертовски забавно было бы нам вчера прицепиться к этому самому лоту. Ведь в этих прозрачных колпаках мы бы прелесть как дышали. Старик Хови поглядел бы – а мы все вылезаем из воды. Он бы решил, что выудил нас, это как пить дать. Вот бы здорово получилось!
Наш дружный хохот разбудил доктора Маракота, который сел на постели с тем же выражением удивления на лице, что за минуту до того было и у меня. Я позабыл о своих заботах, слушая сперва его отрывистые восклицания, потом выражение необузданной радости при виде столь обширного поля для новых исследований, затем горькие жалобы, что он не сможет поделиться своими замечательными наблюдениями с земными коллегами. Наконец, излив свои жалобы, доктор перешёл к более насущным нуждам.
– Сейчас девять часов, – сказал он, посмотрев на часы.
Мы сверили по своим часам: девять. Только вот вопрос: дня или вечера?
– Надо нам завести календарь, – предложил Маракот. – Мы совершили спуск третьего октября. Сюда мы попали к вечеру того же дня. Вопрос: сколько времени мы проспали?
– Да не меньше месяца, чёрт возьми! – ответил Билл Сканлэн. – Ни разу я ещё не спал так крепко с тех пор, как Микки Скотт уложил меня на шестом раунде, когда мы с ним боксировали на фабрике.
Мы вымылись и оделись, ибо всё, что для этого требовалось, оказалось тут же, под рукой. Но дверь была заперта, и было очевидно, что мы пленники. Несмотря на видимое отсутствие вентиляции, воздух был удивительно чист, и мы вскоре обнаружили, что он вливается в комнату через небольшие отверстия в стенах. Отопление было, очевидно, центральное, потому что, хотя печки здесь не было, в комнате было тепло. Вдруг я заметил на стене кнопку и нажал её. Это, как я и ожидал, был звонок, ибо дверь тотчас распахнулась и на пороге появился маленький смуглый человечек в жёлтой тунике. Он вопросительно смотрел на нас тёмными ласковыми глазами.
– Мы
