конечно, он меня вызвал к доске, спросил:
– Понравилось произведение Гоголя?
– Ещё как, – не моргнув соврал я.
– Рассказывай.
– Чего?
– О чём читал.
– О Тарасе, – шепнули с первой парты.
– О Тарасе, – повторил я.
– И что же?
Я молчу, уши навострил.
Шёпот:
– У него было два сына.
– У него было два или три сына. – «Три» я добавил на всякий случай. Я недослышал сколько.
– Что? Повтори-ка.
На задней парте Гринька показал два пальца.
– У него было два сына.
– Так, продолжай.
Я прислушался. Ни звука. Плохо. Начал соображать. Почти все взрослые книжки кончаются женитьбой. Гоголь был серьёзным писателем, значит, должен кончить как и все.
– Что же дальше было?
– Дальше?
– Да.
– Тарас женился на Бульбе.
– О-о-о! – вскрикнул учитель и под громкий хохот выбежал из класса.
Во время перемены в преподавательской раздавались стоны. По классам учителя расходились с опозданием, с заплаканными глазами.
Павел Петрович зашёл к нам за портфелем, сказал:
– Памятник тебе, Щепкин, надо поставить.
Повернулся и молча вышел. С тех пор он часто вспоминал обо мне. Я его, как видите, тоже не забываю.
Не был в школе всего десять дней и уже говорю о нём. А у меня есть события и поважнее.
Во-первых, все мальчишки нашего класса ходили к арифметичке колоть дрова. Настукали дров, говорят, не так много, а конфет съели целую поленницу. Мне и то принесли – вкусные.
Во-вторых, Тарзан теперь мой, и никому я его не отдам. Я сделал во дворе для него конуру (отец велел), но Тарзан в ней мало бывает, а больше со мной в комнате. Он стал гладким. Поправился. Предан мне, как собака. И удивительно: у него появилась злость. Тронешь меня – зарычит. Прошлый раз Васёк в шутку толкнул меня, так ушёл домой со слезами: Тарзан отхватил у него полштанины.
В-третьих, и это самое ужасное, Гринька влюбился. И на этот раз, пожалуй, без возврата. Влюбился по самые уши. Эх, Гринька, Гринька. Жалко мне его. Друг всё ж таки. Но что поделаешь? Он и сам не рад. Он и сам не понял, как всё произошло. Он вообще в этом смысле бестолковый. Полюбит и сам не знает за что. Увидел девчонку незнакомую и сразу втрескался. Разве так можно?
– Не, Сань, я не сразу, – оправдывался Гринька.
– Как же не сразу, коли она только приехала.
– Она, Сань, не только. Она в тот день, как мы на охоту ходили.
– Слышал. К бабке Орине?
– Ага, её дед привёз. Она дочь его дочери. Говорят, ей чистый воздух нужен.
– А что, Гринь, или уж в городе нет его?
– Отколь я знаю. Значит, нет, когда привёз.
– И она в нашем классе учится?
– В нашем.
– Она
