тебе добавки захотелось?
– Зачем меня допрашивать? Я ничего не знаю.
– А кого? – разозлилась Мара. – Тавернщик с вышибалой видели только тебя и ещё колдуна в цилиндре с такими загнутыми штуками…
– Из Рогатой башни!
– Да, именно. Но лица́ они всё равно не запомнили. Да и мало ли зачем он заходил.
– Так спросите смерть Конусмастера. Уж она-то всё видела.
– В том-то и дело, что нет, – расстроилась стажёрка.
– Что нет?
– Её нет. Сбежала.
– Так ведь не бывает! – вскрикнул Арий. – Смерть должна сорок дней за колдуном присматривать.
– Без тебя знаю! А она сбежала! Вот такая безалаберная. Пей, говорю!
Синдибум отполз ещё дальше, но Мара больше не припиралась, а применила заклятье. Качнула пальцами, и его голова сама по себе запрокинулась, а рот раззявился так, что хрустнула челюсть.
– Ууу-ё! – промычал Арий.
Огоньки весело выскочили из пузырька и гурьбой запрыгнули ему в рот.
– Вот и всё, – сразу успокоилась стажёрка. – Теперь бесята будут твой язык двигать, ничего сам не скажешь. Они не шибко умные, но никто и не заметит.
Синдибум уже чувствовал, как колючие огоньки облепили щёки и лезли в горло. В желудке заволновался пирог с ревенем, и подступила тошнота.
– «А если вырвет, они выскочат?» – хотел спросить он, но губы не повиновались.
– Зачем ты виделся со смотрителем? – склонившись над ним, проверила Мара.
Одни бесята влезли под язык, напряглись и потащили его. Другие задвигали челюстью, а третьи зашевелили губами, воскресив в памяти свою последнюю встречу с Конусмастером. У кого во рту они только не побывали.
Арию страшно захотелось чихнуть, но вместо этого он протянул:
– У него язык шершавый.
Стажёрка недовольно сморщилась.
– Соберитесь, а то третий маг рассвирепеет!
– А у третьего мага холодный и липкий, – с дрожью откликнулись бесята, вспомнив, как когда-то попадали в рот самого Крысьненя.
Был он, правда тогда ещё совсем зелёным учеником и так распереживался, что даже выпил настоя лишающего памяти, чтобы навсегда забыть об отвратительных минутах, но сами бесята не забыли. Они могли бы рассказать многое, почти про всех чародеев Дырявой башни, но к счастью не могли самостоятельно вымолвить ни слова.
Мара покачала головой.
– Твой бестолковый язык даже им не повинуется.
– Бестолковый мой язык – вжик!
– А! – махнула рукой стажёрка. – Полетели так!
Из кучи мусора выскочила треснутая пуговица и закричала:
– Врал, что одел цилиндр волшебника и получил свиток? Теперь мой поноси, брехун!
Вынырнувшая из-под листьев чёрная шляпа, подлетела и нахлобучилась на голову Синдибума по самые брови, а Морок истерически захохотал.
