потолще, трясся в кресле Крысьнень. В камине ревел будто бы сам прародитель всего огня, и от камней расходился такой жар, что свечи на полке оплавились, а старинное, потемневшее по краям, зеркало запотело. Изгибались, будто их надели на вертел, фигурки из эбенового дерева. Все переломанные, угловатые и кривые. Они скалили беззубые рты, и указывали толстыми пальцами на шкаф. Книги на полках трепетали страницами, чтобы хоть чуть охладиться, опасаясь, что поплывут краски и с трудом собранные знания растекутся, куда глаза глядят. У закрытого плотными ставнями окна, изъеденный узкими дырами, торчал железный столб. Из нор, поникнув головами и высунув языки, свисали металлические змеиные головы. Чешуйки топорщились и блестели, отсвечивая огнями из камина.
– Где запропастились? – заворчал третий маг. – До полуутра вас дожидаться, что ли?
Он недовольно покосился на цилиндр.
– Это ещё что?
– Дух-хранитель совсем слетел с катушек, – объяснила Мара. – Вселился в одежду Синдибума, а потом заколдовал шляпу и, теперь она не снимается.
– Уже и Морока выбесил, – прошипел Крысьнень. – Когда ты только успеваешь? Марш к правдорубу!
Арий шагнул на толстый ковёр, и, проваливаясь в мохнатый ворс, прислонился к железному столбу. Змеи не двигались, но их длинные языки терлись о спину в разрывах рубахи.
– Почему ты в Злыстное время попёрся в «Гадкую виверну»?
Он даже не успел придумать ответ, а бесята уже зашевелили его губами:
– Чтобы мы с вами встретились? – предположили они.
– С кем? Со мной?
– У тавернщика зубы гнилые, – радостно вспомнили бесята.
Третий маг затопал ногами.
– Тебе что, дух остатки мозгов отшиб?
– Отшиб мозгов остатки дух! Пух! Пух! – эхом откликнулся Синдибум.
Увидев, как побелел Крысьнень, Мара зажмурилась.
Железные змеи заёрзали. Подняли блестящие головы и сверкнули глазами. Гладкие тела обвились вокруг рук жертвы и задрали их к потолку. Ноги намертво притянуло к столбу. Змеиные языки ощетинились длинными волосками и нырнули к подмышкам Ария. Он задёргался от щекоток, но во рту командовали бесята, и вместо хохота между губ выскакивало придушенное бульканье. Зато лоб от нестерпимой жары и напряжения покрылся липкими каплями пота.
Третий маг залез в кресло с ногами, спрятав их в складках мантий.
– Рассказывай?
– Поговарыть… пришёл я, ыть, – выдали бесята.
У Крысьненя глаза налились кровью. Он замотал руками, и от старательных змей пошёл дым. Синдибум извивался, но руки с ногами приросли к правдорубу. Изо рта вырывались совсем уже непонятные звуки. То ли бесятам передались щекотки, то ли они, и правда, не справлялись с непослушным языком Ария.
– Может, он ничего не знает? – потупившись, предположила Мара.
– А кто тогда? – ярился третий маг.
Стажёрка пожала плечами.
– Может, случайность?
Крысьнень
