именно здесь, на острове, в период отбывания карантина. По крайней мере, так было со мной двадцать лет назад, когда я появился здесь. Обстановка, что-ли, располагает. Сидишь в комнате, за окном серое море и макушки сосен. И тут вот и накатывает, что если ты завтра, допустим, утонешь, или подавишься косточкой от апельсина, то наступит полное и окончательное прекращение существования. Без шанса на восстановление, как у прочего населения.
Потом накрывают мысли, а за что это все? Жил ты как все, и в один день у тебя полностью отторгается квантовая система восстановления. Синапсы перестают работать с нано-имплантами, и никто не знает, отчего и почему, и как лечить эту напасть. Синдром отторжения, такие дела.
Мне помогло, что к тому времени на острове было уже десять человек. Вначале погоревал, а потом как-то втянулся в эту странную новую жизнь.
Новичок сейчас тоже проходил стадию понимания и принятия. Только молча, просто смотрел в стену. Еда стоит нетронутая… Непростой случай, однако.
– Володь, мы все через это проходили… Но это же не конец света. Тебе двадцать лет, впереди еще лет пятьдесят жизни.
Не смотрит даже.
– И на ссылку эту не обижайся. Пойми, у них вся инфраструктура под бессмертных заточена, от медицины до еды. Тяжелые болезни не лечат, легче «обнулить» до нового тела. Да и ритм жизни у них другой, вечность впереди. Это же ради тебя, по большому счету.
Молчит Володя. Упрямый. Но ничего, еще недельку в карантине, а потом в общину как-нибудь адаптируется.
***
Егорыч умер ночью, во сне. Сердце у него слабое было, но так ведь возраст, почти семьдесят девять. Самый старый житель Эдема, он первый сюда и прибыл черт знает сколько лет назад. Два года тут один сидел. Заложил огороды и яблоневый сад, в одиночку, одной лопатой.
Это уже третья смерть за все время. Кладбище у нас маленькое, зажатый клок между пологим спуском к воде и поросшим вереском каменистой грядой. Гроба не было, просто замотали его в старую простыню, вроде савана.
Медведь, на правах главного произнес небольшую речь:
– Помню, когда я здесь очутился, еще молодой был. Мир закончился, тоска, никого видеть не хотел. Егорыча матом обложил, когда увидел. А он мне подзатыльник дал и заставил сорняки пропалывать. А я сроду тяпку в руках не держал. Мозоли, пот, спина болит. Проспал потом сутки. И как-то наладилось все в голове. Спасибо, тебе Егорыч, за все.
Бросили по горсти земли, чайки над головой кричат, дождик с моря накрапывает. Зато слез не видно. Новичок стоит отдельно, смотрит на могилу и смеется. Истерика, ясное дело. Он ведь по-настоящему мертвого человека первый раз сейчас видел. Одно дело, сбило машиной кого и ты понимаешь, что это утилизация. И сбытый через два часа из квантового мультипликатора выйдет целый и невредимый. А здесь без возврата, навсегда, и черви есть будут. Только дошло, что и его когда-нибудь в землю положат.
Медведь посмотрел на меня с вопросом. Я едва помотал головой.
