Мать и дочь смотрели друг на друга и молчали. Маша заметила невозмутимое лицо мамы: без улыбки, блеска в глазах, хотя глаза Иры уже очень давно стали холодными и пустыми. Мама особо не распространялась на ласку, в которой так нуждаются маленькие дети.
– Собирайся. Домой поедем, – как-то холодно произнесла Ирина.
– Насовсем? – Маша ощутила прилив сил от услышанного.
Вот, наконец-то, она приедет домой, в родной Починок, в котором родилась и выросла, где у неё есть друзья и родные. Маша обрадовалась даже Стёпке, представив, как она увидит соседа и поздоровается. Ну и пусть, что он такой задиристый, зато свойский.
– На лето, – с недовольством ответила мать, заходя в комнату.
И тут Машу понесло. Забегав по комнате, девочка то и дело останавливалась и прикладывала указательный палец ко рту, вспоминая, куда она положила карандаши или расчёску.
– А что с волосами? – Ира только сейчас заметила короткую стрижку, похожую на каре.
– Ничего, – смутилась дочь. – Постригли.
– Вшей, что ли, нахваталась? – Иру передёрнуло.
– Нет. У нас их не бывает, – Мария держала в руках платье.
– Быстрей собирайся. Автобус скоро.
– Я сейчас, – торопилась Маша, закидывая свои пожитки в тряпичную сумку.
Выходя из интерната, Мария застряла в дверях.
– Ну, что опять? – Ирина нахмурила брови.
– Надо с Изольдой Валентиновной попрощаться, – девочка развернулась, но мать схватила её за руку.
– Обойдётся. Не в последний раз виделись, – дёрнула дочку на себя. – Я говорю, автобус ждать не будет.
В эту самую минуту Маша взглянула на мать, почувствовав, как мурашки поползли по рукам и спине. Девочка ощутила холод, исходивший от родного человека. Появилось ощущение неприязни.
«Чужая, – промелькнула мысль в голове. – Не мама – тётя».
До остановки шли быстрым шагом, чуть ли не бежали. Ирина всё время торопила девочку, которая отставала из-за тяжёлой сумки.
– Мама, сумка мешает, – застонала Маша, перекладывая ношу в другую руку.
– Донесёшь, не маленькая уже, – не обращала внимание Ира на дочь. – Быстрей, а то опоздаем.
Заприметив издалека автобус, мама вновь поторопила Машу.
– Шевелись, иначе пешком пойдёшь. Какая-то ты нерасторопная стала.
Запрыгнув в автобус, Маша заняла свободное сиденье у окна.
– Пить хочу, – прошептала, задыхаясь.
– Дома попьёшь.
Всю дорогу Маша ощущала неудобства: то яркое солнце слепило глаза, то жажда одолевала, заставляя ребёнка чувствовать сухость во рту. В салоне настолько душно, что по спине потекли капельки пота, зачесались шея и голова.
– Точно вшей нет? – обратив
