твой Папа?! – оказавшись поверженной на пол, проскрипела русая мышка.
– Послушай меня… Даже не окажись ты там, эта мерзкая крыса, так или иначе, смогла бы найти способ выбраться… С твоей помощью или без – он претворил задуманное в жизнь…
– Ноча-а-а! – теперь уже София, разрыдавшись, как малое дите, кинулась к подруге.
Не поднимаясь с колен, бедняка уткнулась ей в ноги.
– Прости, что своим отстранённым отношением заставила почувствовать тебя виноватой, – не в силах стоять, упала рядышком черная мышка. – Прости меня… Прости…
– И ты меня… Прости… – не зная утешения и не переставая лить горьких слез над «разбитым корытом», девчата обнялись.
Всё это время оставаясь безучастным ко всему, что происходит в округе, до слуха Пика долетели обрывки их речей. Резко прервав «раскачивание», сам не свой, он поднялся на ноги и со спины стал надвигаться на мышек. Его руки дрожали, глаза горели огнем, мысли совершенно путались, а сердце так и разрывалось на мелкие кусочки.
– Пик?! – с неким испугом прошептала Ноча, первой узрев приближение друга. – Нет, Пик, не надо… Не трогай её, прошу тебя… – перешла на писк бедняжка, видя, как друг остается глух к мольбам о пощаде.
– Нет Ноча, хватит уже заступаться за меня! Пусть я ничего не помню – это вовсе не снимает с меня груз ответственности, – всячески пыталась Принцесса отцепить от себя подругу, которая никак не желала оставить её одну перед лицом неминуемой «расправы».
– Но ведь она… – проглотила ком в горле черная мышка, когда Пик, нависнув над ними, поднял правую окровавленную ладошку, на которой недоставало двух пальцев – мизинца и безымянного.
Даже вся перебинтованная не одним слоем повязок, она не переставала кровоточить и приносить жуткую боль мышонку, который, казалось, уже свыкнулся с нею и не обращал внимание. Но это лишь с виду, ведь эта боль являлась лучшим напоминанием о тех горестных событиях, через которые им всем пришлось пройти.
– Нет, лучше меня!
– А я говорю – виновата я, – пихались подружки, так и стараясь подставиться под удар.
Но в следующее мгновение девчата смолкли и замерли в нелепых позах. Подняв ладошку, серый мышонок со всей силы, как хлестнет себя по щеке.
– Пре-ра-ти-те! – раз за разом повторял он «удары» после каждого слога.
Пока наконец, выплеснув весь свой гнев столь необычным методом, паренек полностью обрел над собой контроль и как закричит на глупых мышек.
– Даже думать не смейте, что в убийствах и смертях, коим нет числа – виновны именно Вы?! Когда… Эта крыса… Глумилась над телом моей Любимой и вонзала кинжал в грудь твоего отца, Ноча… Он… Этот хладнокровный убийца обмолвился, что ты, Принцесса София, всего лишь пешка в игре Графа…
– Неужели, всё это время, ты… – перехватило дыхание у бедняжки.
