время – и посмотрим, кто из нас будет в загоне».
Конечно, я никак не ожидал, что эти, по большому счету, безнадежные мысли в ближайшее время будут биться во мне еще более учащенно. Но это был явно не самый фартовый день для Компании.
После нас с Костей выступали Саня и Арман. Не знаю даже, как тут выразиться, но с ними произошла настоящая катастрофа. Все выслушав, Гареева стала на них просто орать. То есть, по сути, произошло то, чего я сам опасался, стоя у доски несколько минут назад. Правда, тогда я и представить себе не мог, до каких истинных пределов может дойти злость Гареевой. А они – эти пределы – вряд ли могут требовать точного описания. Просто представьте себе типичного экстраверта, оказавшегося в состоянии аффекта, – думаю, этого вполне достаточно. В общем, опуская некоторые, особо жесткие, моменты, про тогдашние действия Гареевой можно сказать так: сперва она раскритиковала весь диалог Сани и Армана от начала до конца (хотя мне он показался весьма добротным), затем порвала листок, на котором были написаны соответствующие реплики, попутно при этом заявив, что нашим собеседникам неплохо было бы перейти на занятия немецким, а после зафиксировала в журнале неутешительный результат: «2» и «2». Так печально завершился этот урок английского языка.
А в пятницу мы опять потерпели неудачу на литературе. Снова Федорова устроила капитальную проверку домашнего задания, снова выяснилось, что мы ничего не знаем, снова на ячейки в журнале посыпался град самых разных оценок… Было все как всегда, да только еще хуже, ибо, учитывая произошедшие на неделе неприятности на геометрии и английском, терпеть этот вечный лепет Федоровой на тему, какие мы тупые, в данный день было почти невозможно. Не забывая о Гареевой, Никаноровой и Бандзарте, хотелось убить и Федорову тоже.
Но как же здорово, что в эти пятничные сутки не было химии. Очевидно, кто-то все же сжалился над нами.
Бандзарт же обещал явиться только в субботу. Но, даже не говоря сейчас о нем, бесспорным представлялся следующий вывод:
– Заговор налицо!
Озвучил его Саня, когда мы с ним, все в ту же пятницу, шли домой.
– По мне, пора уже что-то делать. Это явно перебор, – заявил он.
– А что тут сделаешь? Мы – «никто»! Мы – беспомощные, которые никому не нужны и которых бесполезно учить.
– Да бред все это! Надо что-то предпринять!..
– Я знаю, Саня, знаю! Конечно, надо! Ты прав! – прокричал я, даже остановившись и подергав его за плечи. – Но что нам остается? Что мы можем сделать? Убить их?! Замочить? … Может, нахамить?..
– Ну, конечно! – разгорячился Саня. – Последнее не так плохо.
– О нет, дружище, это слишком радикально. Наверно… Хотя не знаю, – сказал я.
– Да понятно это. Но надо… надо посоветоваться с Костей – он наверняка чего-нибудь придумает!
– Надеюсь. Если кто-то что-то и может придумать в данной ситуации, то только Костя.
