момент Юля хотела, кажется, что-то произнести в ответ, – однако Сергей придержал ее и принялся успокаивать. Мы же пошли от них прочь.
А что же учителя? – о, ну, они, конечно, были шокированы выходкой Миши, и именно Миши, – ибо прикид его уже и так обо всем говорил. Но, должно быть, они просто не встречали ранее таких борцов с Днем святого Валентина. Поэтому, встретив, не могли поверить своим глазам.
Но не все, впрочем, обнаружили в себе такую реакцию. К противодействиям пока никто не переходил, а Ставицкий, например, даже обрадовался:
– Посмотрев на эти плакаты, я почувствовал себя советским человеком.
Что же до Бандзарта, то он, казалось, даже и не замечал того, что в школе появились какие-то странные агитки. Феликс проходил мимо них с совершенно безразличным видом – очевидно, его больше увлекала разработка сложных заданий для нашей очередной контрольной по химии. Да-да, нас опять ожидал этот кошмар!..
А вот Костя… Он предсказуемо не пришел в школу поутру, и, учитывая дату, это, в общем, никого не удивило. Я уже говорил, что в прежние годы он демонстративно отказывался от посещения школы в День святого Валентина, – однако сейчас его внутренний мир стал настолько неясен, что я не решусь произнести здесь что-либо утвердительно. Да, он не любит этот день и, возможно, поэтому и не явился; но пропуск контрольной по химии… – для Кости это слишком! И я готов был сильно удивиться, если бы выяснилось, что во всем виноват этот буржуйский праздник
И действительно, все это были бредовые мысли: Костя пришел. Пускай я и начал сомневаться в том, что он появится, но, видимо, наш друг вовремя вспомнил о химии. Почему «вовремя»? – да потому что наверняка проспал свой первый урок. Нет, я, конечно, не спрашивал его об этом – Компания вообще пока ни о чем его не спрашивает! – однако другой причины я выдумать не могу, тем более что сегодня суббота – самый популярный день для опозданий.
Теперь, кстати, коль уж Костя пришел, можно было понаблюдать и за его реакцией. Ведь именно он, как ни крути, создал Теорию нелюбви! – чья же еще реакция может быть интересней?!.. Поэтому я специально, издалека, следил за ним.
Однако Костя, как мне показалось, не слишком заинтересовался плакатами. И чем-то даже его реакция напомнила реакцию Бандзарта (что, кстати, вполне логично, ибо Костя тот еще химик!). Он почти не выражал никаких эмоций, продолжая лишь изредка и как бы вскользь оглядываться по сторонам и ненароком замечать работу Миши. Потом взгляд его шел наверх, а затем прямо. И ни радости, ни восхищения, ни едва ли возможной злости… – ничего не вызывали у него развешанные картинки.
Признаться, я даже обиделся. Точнее, разочаровался, – ибо уж точно ожидал, что Костя хотя бы рассмеется от души. Но и этого не случилось. Однако не потому, наверно, что Костя в последнее время вообще очень мало смеется – я имею в виду открытый, беззаботный смех, – но из-за того, думается, что, во-первых, его сейчас куда более интересовала химия и контрольная, а во-вторых, он, как автор
