губы.
– Прям ждет не дождется, – процедил сквозь зубы Турок.
– Зря надеешься. – Второе кольцо, извиваясь, образовало восьмерку и повисло над Витькиной головой. – Я их видел. Вместе. Не просто же так они с подстилочкой в лесополосу ходили.
– Да, да, я тоже знаю… – поторопилась заверить Коломеец.
– Чего ты знаешь?.. – Серега посмотрел на Таньку с неприкрытым презрением. В темноте ее лицо было похоже на мордочку нутрии. Он отшатнулся, пружинисто вскочил и схватился за дерево. – «И вижу в нем любовь свою…» – пропел полушепотом, шмыгнул носом, повернул голову, заглядывая в Веткино окно, – «и думаю о ней».
9
«Даже сейчас, несмотря ни на что, а может, даже еще больше… Нравится. Еще как нравится. Отчаянно нравится. Хоть и бесит. Бесит меня! Доиграется. Я, а не она. Я! Любой ценой! Не отступлюсь. Будет моим. Всё!»
10
«Трынди-брынди доруле» – заливается радио. Вета дощипала брови, отодвинулась от зеркала. Хорошо получилось, волосок к волоску ложились в тонкую ниточку. От матери достанется… Наверное. Ну и пусть. Привыкнет. А она потом волосы еще перекисью вытравит. Вета вывернула ручку приемника на всю громкость и подошла к окну. У железной будки овощного магазина кучковалась молодежь.
В центре толпящихся куражился подвыпивший Турок. Он что-то рассказывал сгрудившейся вокруг него компашке, периодически, как боксер, выбрасывая вперед кулаки. Слов его было не разобрать, зато отчетливо слышался смех Таньки Коломеец, которая сопровождала каждый его жест громким похахакиванием.
В очередной раз отбоксировав невидимого противника, Турок посмотрел в Веткину сторону и, заметив ее в окне, согнулся в приветственном реверансе. Все тут же повернули головы. Что-то неуловимо острое царапнуло сознание, но что именно, Вета разобрать не успела, так как Алка Калашникова призывно замахала руками и заорала во все горло:
– Вета! Выходи!
– Выходи! – заорал Турок.
– Выходи! – подхватили остальные. Все, кроме Таньки Коломеец.
Вета натянула куртку и выбежала на улицу.
– Хелоу, краса! – подмигнул Серега. – Цукерки будешь?
Не дождавшись ответа, шмыгнул к ларьку.
– Полкило самых вкусных. И печений вон тех.
– Ну все, Серега в разнос пошел, – улыбнулась Инка.
– Да он, как выпьет, так у него сразу понос щедрости, – скривился Витька Суркан.
– А он трезвый и не бывает, – хихикнула Аллочка, подрагивая кнопочкой носика.
– Угощайся! – Турок протянул кулек с конфетами.
– Спасибо, я не хочу, – отказалась Вета, скрепя сердце. С утра жутко болел зуб, и слегка припухла десна. Унять боль удалось только анальгином. Но, несмотря на страстную любовь к сладкому, провоцировать воспаление не рискнула.
– А мы будем! – Танька выхватила кулек и выгребла оттуда конфеты. – «Школьные»? Из школьников у нас только Вета, – ломко заржала.
