скрестил руки перед грудью.
– И в чем же будет драма со «Скорой помощью»? Или романтика? Так Картер показывает, что он готов все отдать ради Линн. Я могу понять, почему Доун выбрала такой вариант.
– И снова этот пункт, о котором мы с тобой можем спорить часами.
– Для этого мы и здесь, – усмехнулся Нолан.
– Ладно. Но есть сотня других способов, как сделать эту сцену романтичной. Помимо прочего, все это происходит на восьмидесятой странице, если я не ошибаюсь. Не рановато ли для такой драмы? Ты ведь сам постоянно твердишь нам о графиках напряженности сюжета – даже сравнивал их с кардиограммой! Кривая должна колебаться, но вначале не слишком сильно, чтобы сюжет оставался реалистичным. Это твои слова.
Нолан в этот момент потянулся за своим кофе, но замер.
– Я должен чувствовать себя польщенным, ты так внимательно меня слушала.
– Это не я внимательно слушала, а ты просто очень громко говорил, – отозвалась я.
Он ответил на мою ухмылку.
– О’кей, очко в твою пользу.
Довольная, я облокотилась на спинку сиденья.
– Твоя очередь.
Нолан поднял стаканчик с кофе, и у него на лице появилось задумчивое выражение.
– Иногда мне хочется, чтобы Доун отважилась на нечто большее.
– Где, например? – повторила я вопрос, который ранее задавал мне он.
Нолан откинулся назад:
– Я настоящий фанат писательского стиля Доун, и первые главы, по-моему, просто потрясающие. Но я ожидал, что она попробует что-нибудь новое. А вместо этого обнаружил много сюжетных элементов, схожих с теми, которые уже видел в «О нас».
На мгновение я задумалась.
– Но это же продолжение.
– Само собой, да, но это не значит, что нельзя рискнуть и сделать что-то новое. Только так можно вырасти как автор. К тому же как раз во втором томе становится еще важнее удивить читателя. Именно потому, что мир, в котором мы там находимся, – он указал на рукопись на своем ноутбуке, – нам уже знаком.
Посмотрев еще раз на свои записи, я рассеянно кивнула:
– Верно. Хотя книги похожи, здесь мне немного не хватало глубины чувств из первой части. В «О нас» я так страдала вместе с героями с самой первой страницы!
Нолан кивнул:
– Это я тоже внес в заметки. В конце «О нас» у меня были слезы на глазах. А здесь я пока не на сто процентов уверен относительно эмоций.
Меня всегда поражало, что Нолан настолько откровенно говорил о чувствах, которые вызывала у него литература. На занятиях он всегда совершенно открыто рассказывал об этом, если какой-то определенный текст задевал его за живое, и побуждал нас делать то же самое. Порой я мечтала уметь так же свободно обсуждать то, что меня тронуло.
– С другой стороны, это только первые сто страниц. Велик шанс, что ты опять будешь плакать, – заметила я.
Один уголок рта у него изогнулся вверх.
– Плакать
