ужасная женщина!
Эт следила за тем, чтобы Чар всегда была одета безупречно. Две неизменные претензии к Чар в Мок-Хилле касались ее слишком элегантных нарядов и курения. Она ведь была женой учителя, а потому ей надлежало воздерживаться и от того и от другого, но Артур, конечно, позволял ей делать все, что угодно, и даже купил мундштук, чтобы она стала похожей на даму из журнала. Она курила на танцевальном вечере в старшей школе, одетая в атласное вечернее платье с голой спиной. И танцевала с парнем, от которого забеременела одна из учениц, но Артуру было все равно. Он так и не выбился в директора. Дважды школьный совет отвергал его кандидатуру и приглашал кого-то со стороны, и директорский пост ему предоставили, да и то временно, лишь в 1942 году, потому что многих учителей забрали в армию.
Все эти годы Чар старалась сохранить фигуру. Только Эт и Артур знали, чего ей это стоило. И только Эт было известно все до мелочей. Их родители были грузные, и Чар унаследовала от них склонность к полноте. Эт же всегда оставалась худой как щепка. Чар занималась гимнастикой и каждый раз перед едой выпивала стакан теплой воды. Но иногда у нее отказывали тормоза. Эт своими глазами видела, как Чар за один присест уминала дюжину слоек со взбитыми сливками, полкило арахисовой карамели или целый лимонно-меренговый торт. Потом, бледная и испуганная, она принимала английскую соль в дозировке в три, в четыре, а то и в пять раз превышающей обычную. Два или три дня ей было совсем худо, организм обезвоживался, очищаясь от грехов, как говорила Эт. Тогда Чар вообще не могла смотреть на еду, и Эт должна была приходить и готовить Артуру ужин. Артур ничего не знал о торте, арахисовой карамели и прочем, как и об английской соли. Он думал, что жена набрала фунт-другой и теперь с непонятным фанатизмом истязает себя диетой. Это его беспокоило.
– Какая разница? Какое это имеет значение? – говорил он Эт. – Она все равно останется красавицей.
– Никакого вреда ей не будет, – успокаивала его Эт, с удовольствием уплетая ужин и радуясь, что беспокойство о жене не испортило аппетит и Артуру. Эт всегда кормила его вкусно и сытно.
На неделе перед выходными, пришедшимися на День труда, Блейки уехал в Торонто – на денек-другой, как он сказал.
– Без него как-то тихо, – заметил Артур.
– Никогда не замечала, чтобы он был большим любителем поговорить, – сказала Эт.
– Я просто хотел сказать, что к человеку привыкаешь.
– Может, неплохо бы от него и отвыкнуть, – сказала Эт.
Артур был расстроен. В школу он пока возвращаться не собирался. Ему дали отпуск до конца рождественских каникул, но никто не предполагал, что он вернется на работу к началу занятий.
– Возможно, у него свои планы на зиму, – предположил Артур.
– Возможно, у него свои планы уже на сегодняшний день. Знаете, у меня есть клиентки из гостиницы. И приятельницы тоже есть. Начиная с той экскурсии
