и только отсюда чутко прислушивался, не раздаются ли какие-то шаги.
Прошел, может быть, час. Как и раньше, господствовало полное спокойствие, никто не любил шататься в такую погоду. Однако неожиданно от крепостных ворот донёсся какой-то гомон. Черский тайком высунулся вперёд и встал в определённую уставом стойку. Внимательно поглядывал в том направлении. Из тумана пыли начал возникать какой-то силуэт и быстро приближался. Не шёл, а бежал. Вскоре он узнал в нём упругую фигуру Ланина.
– Черский, – капитан, видимо, тоже его заметил. – Расслабься! Черский, – его голос был возбуждён, но не чувствовалось в нём уже угрозы, – расслабься! Расслабься!..
Ланин был рядом. Он едва отдышался от чрезмерного усилия. – Почему не смог упомянуть мне об этом письме Потанина? – он едва произнес наконец. – Нужно ли было это всё? Ведь если там, в Москве и Петербурге, начинают беспокоиться о каком-то Гумбольдте, то мы на правильном пути, Черский! Нужно было с этого начинать разговор со мной!
В словах Ланина теперь чувствовалось смущение, и дружеский укор, и сердечное сожаление, и пробивающаяся помимо воли нота триумфа.
– Отнеси эту рухлядь в зал и возвращайся, – добавил он. – Хочу, чтобы ты проводил меня до ворот…
Черский быстро справился и снова появился перед ним. Ланин медленно двинулся вперёд.
– Мерзкий ветрище, – вздохнул он, не зная, с чего начать разговор. – Все-таки что-то там начинает делаться… А я в тебя верил всегда! – ветер не смог заглушить содержащуюся в этом предложении чувствительность. – Кто-кто, а я порой думал, что Черский раньше или позже да влепит этим мудрецам из Москвы и Петербурга, чтобы вспомнили об Омске. Он настойчивый, он способный, у него такой глаз, что взглядом сумеет оттолкнуть штык! Поэтому я, командир первой роты, не щадил времени, чтобы помочь тебе. И что из этого вышло? Уже ими крутишь. Закрутишь сильней!..
На них свалились клубы пыли. Молниеносно склонили они головы.
– Черти принесли! – выругался Ланин, двигаясь дальше, Марчевский говорит: нужно тебе дать немного спокойствия… Согласен. Я завтра уезжаю в Барнаул, ты отправишься в госпиталь. Полагается тебе отпуск за то, что написал Потанин… Марчевский говорит, химия тебе нужна для геологии. Согласен, оставил у него деньги, чтобы он купил то, что я у тебя привёл в негодность. Моя вина, нужно исправить… Когда вернусь, постараюсь о какой-то лошади, чтобы ты мог делать дальние экскурсии. Но ты работай, Черский! Я верю в тебя. Всегда верил. Помнишь тот наш первый бой, когда…
Ветер завыл сильно и закидал их клубами песка. Они кинулись к стене дома, в котором размещалась караульная служба.
– Работай, Черский, – Ланин придвинул губы почти к его лицу. – Помни: я верю в тебя! – повторил он горячо. – И… и… слушай, Черский, что я скажу тебе теперь! У меня… для тебя приготовлена большая награда!..
Он задохнулся, какое-то волнение сдавило ему горло. Он пододвинул лицо ещё ближе и взглянул ему в глаза.
– Ты
