на спине, не в силах пошевелиться – слушал, как свистит ветер, как шушукаются листья, как вдалеке поют птицы, и как Андриан хлюпает разбитым носом.
Наконец он заставил себя подняться на ноги. Выплюнул скопившийся во рту соленый сгусток. На воде остался багровый развод. Кажется, миновала целая эпоха, прежде чем Андриан, проглатывая буквы, хрипло выговорил:
– Я отдам тебе все, что смогу, все, что у меня есть. Сдохну бомжом, если понадобится, – промычал он, и, пошатываясь, сделал шаг в сторону Стаса. – Но…
Стас толкнул его в плечо, заехал коленом под ребра и пнул в сторону озера. Раздался всплеск. Андриан потерял равновесие и упал в воду.
– Разумеется, я все заберу у тебя, Андри! Я верил тебе, когда вокруг твердили, что я идиот. И за доверие ты отплатил мне предательством! Ты мой должник по гроб жизни. И клянусь, ты вдоволь отгребешь за то, как со мной поступил!
Андриан попытался что-то крикнуть вслед, но Стас не обернулся. В воплях бывшего друга он расслышал только собственное имя. Остальные слова разлетелись брызгами в воздухе, недостойными преподнести правду.
Глава 9. Феликс
По возвращении в цитадель Обители всем
душам наносится татуировка с символом касты.
При потере руки – татуировка появится на другой
части тела. Если не хотите раздеваться перед
стражниками или проявления метки на лбу, то
вернитесь в цитадель и восстановите конечность.
«Пособие для перерождающихся»
Глава 34. Ваша каста и ее особенности
Зибул Ин Румалан
– Вижу, вы славно пообщались, а?
Феликс вздрогнул от знакомого зычного голоса. Прервав поток мыслей, Гламентил появился буквально из вакуума, пока Феликс с Андрианом сидели на берегу того злополучного озера, где по истории парня произошел разлад со Стасом.
Что сказать после такого откровения? Феликс не знал.
Весь его захудалый смысл жизни рухнул с раскатистым грохотом. Да и странно как-то осознавать, что тебя убили не из мести, не по найму – нет, тебя просто застрелил шизофреник, потому что так велели голоса в голове. Разве не прекрасно? Феерически идиотская смерть. Браво!
Раскрывая душу, Андриан то и дело отводил взгляд. Боль на лице парня, обреченность, потрескивающий голос – они проникли в самую глубь сердца. И Феликс поверил. Скрипя зубами, с разрывающей тяжестью под ребрами, но… поверил.
Однако этого мало. Ему было непонятно: разве вслед за правдой не должно приходить облегчение? Почему разрослось лишь ощущение фундаментальной пустоты? Казалось, Феликс вот-вот задохнется от осознания, что его жизнь – чья-то глупая шутка, не иначе!
Мужчины молча сидели под деревом, вдыхая воздух, наполненный запахом яблок.
Заходящее солнце укрепляло тишину. Скоро прибудет ночь, желая нарисовать новую картину, замигает мириадами лимонных глаз на графитовом полотне, под которым будут
