сложилось чёткое впечатление, что она не хочет, чтобы я показывал портрет кому-либо ещё!
– Возможно, именно такую просьбу малышка передала тебе мысленно, – предположил Теренс. – Так, хорошо, а почему ты решил показать нам портрет сейчас?
Тобиас виновато опустил голову.
– Утром Аглая с Виком говорили об Элинор, о её собственном выборе, а потом я пошёл в свою комнату собираться в дорогу. И вдруг чётко понял, что надо взять с собой тот старый альбом: он хранился у меня в столе…
– Вроде как время пришло? – подсказал Теренс.
– Именно: время пришло! – судорожно выдохнул Тоб, аж вспотев от напряжения.
Эмилия это заметила, встала, подошла и положила руки парню на плечи.
– Не волнуйся, мой мальчик. Ты всё правильно сделал. А то, что не умеешь облекать свои ощущения в слова – так это не беда! Ты всегда можешь их нарисовать… – говоря это, она легонько массировала плечи парня, пока тот не расслабился, а затем обратилась ко всем сразу: – Ребята, я всё же предлагаю всем идти отдыхать. Завтра будем думать, что делать дальше.
В этот раз спорить никто не стал. Парни встали и послушно направились к выходу, пожелав хозяевам доброй ночи. Эмилия задержала за руку Вика, уходившего последним.
– Сынок, дай мне этот портрет, – попросила она. – На одну ночь.
– Хочешь, я тебе отсканирую?
– Отсканируешь завтра. А сейчас дай мне, пожалуйста, оригинал.
Вик протянул матери листок, ещё раз пожелал спокойной ночи и поднялся к себе на второй этаж. Клим и Тобиас уже привычно расположились в его комнате, разложив на полу матрацы и спальники.
Теренс сказал, что он ещё немного посидит в кабинете, и Эмилия ушла в спальню одна. Проходя мимо детской, она заглянула в приоткрытую дверь: близнецы мирно спали, умаявшись за день. Из комнаты Вика тоже не раздавалось ни звука. Она вошла в спальню, включила старинную прикроватную лампу с расписным шёлковым абажуром, быстро переоделась в ночную сорочку и скользнула под одеяло.
Когда час или два спустя, уже под утро, пришёл Теренс, он нашёл жену спящей, но её гладкие русые волосы, прилипшие к щеке, были ещё влажными от слёз. Рядом на белой кружевной подушке лежал плотный листок бумаги. Теренс со вздохом взял рисунок и пристроил на тумбочке, прислонив к лампе, затем выключил свет, лёг, легонько обнял жену и вскоре уснул.
Эрхарт-холл спал, погрузившись в предрассветный покой. Только рыжий кот, пробравшийся в спальню вслед за хозяйкой и не замеченный хозяином, так как прятался под кроватью, вылез из своего укрытия и устроился в ногах у Эмилии. Но спать и не думал. Янтарные глазищи то и дело поблёскивали, косясь на портрет под лампой.
Юная дева, прекрасная, как королева эльфов, глядела на спящий дом с нежной улыбкой, но в глазах её была глубокая тоска…
Глава 5. Сила воображения
Эмилия с надеждой погрузилась в сон. Лес-Храм встретил её привычной тишиной. Лишь едва ощутимая пульсация передавалась по корневой сети, опутывающей всю
