во многие страны. Лавка пользовалась популярностью у путешественников благодаря неповторимому обаянию приветливой хозяйки, владевшей несколькими языками. Беттина обладала редким художественным даром, удивительным чутьём и могла точно предсказать, будет ли пользоваться успехом у покупателей та или иная вещь. Её чуткие руки приносили немалый доход, однако это было небольшим дополнением к её доброму характеру. Она ступала по жизни легко, оставляя за собой приятные воспоминания. Но безразличная к людским судьбам смерть не пощадила её. Беттина умерла во время родов, так и не подарив жизнь их первенцу. После кончины Бетти Антонио не бросил совместный бизнес и посвятил ему себя.
Он тяжело переживал утрату. После безвременного ухода супруги Антонио не женился. Иногда в его горячем сердце вспыхивала искра влюблённости и тогда он заводил необременительный роман. Антонио имел сильный характер, который не позволял ему долго предаваться печали. Жизнелюбивая натура часто побеждала чувство вины.
У него, как и любого другого человека, бывали хорошие и плохие дни. Именно в плохие дни Антонио творил особенно воодушевлённо. В депрессии и страданиях он черпал болезненное вдохновение. Он говорил, что счастье отвлекает от труда. В моменты грусти, в мастерской раздавалось «Адажио» Сэмюэля Барбера.
Когда в его душу возвращалась радость, дом посещали гости, начинались шумные вечера с игрой в покер и танцами. Антонио Спинелли любил танцевать. «Либертанго» Астора Пьяццоллы горячило его кровь так же сильно, как и в молодости.
Маша зашла в магазинчик, укромно расположившийся в районе Дорсодуро. Колокольчики, висевшие над входом, звонко возвестили о прибытии гостьи. Где-то в глубине звучал «Плач нимфы» Клаудио Монтеверди. Мадригал вторил состоянию души Антонио. Сегодня он тосковал по Беттине.
Мария огляделась. Малиновые стены сверху донизу увешаны сотнями масок из разных материалов – из папье-маше, натуральной кожи, фарфора и даже стекла. Здесь не встретишь одинаковых вещиц. Маше стало неловко от того, как пустыми глазницами на неё пристально смотрели бауты, ньяги, коломбины и венецианские дамы. Тянуло дотронуться до изысканных перьев и бархатных треуголок. Каждая из масок рассказывала свою историю, у каждой был свой исключительный голос, каждая обладала своим характером.
Первой Маша заметила «Бауту» – олицетворение Венеции, олицетворение карнавала. Эту маску носила аристократия. Благодаря особому устройству, она изменяла голос. Надевая её, человек скрывал свою личность, порой даже становился призраком из царства мертвецов.
Взгляд скользнул на «Меттачино». Расписанная красно-чёрными ромбами без вычурного украшения она казалась скромной. Но и у неё имелись преимущества. Надевшему маску позволялось проказничать.
Безусловно, самой элегантной считалась «Dama di Venezia». В такую наряжались итальянские красавицы из высшего сословия. Dama декорирована перьями, окрашенными в пурпурные царственные цвета, и рисунками с блёстками. В дополнение к маске женщины обыкновенно выбирали
