style="font-size:15px;"> – В эпоху барокко веер считался настоящей роскошью, – озвучила Маша своё единственное знание.
– К тому же был оружием флирта. Девиц не выпускали в свет, пока они не освоят помимо прочих наук, искусство обращения с веером. С его помощью кокетничали, – произнесла графиня таким тоном, будто читала лекцию в университете.
Беатриче раскрыла кружевное опахало и спрятала породистое лицо, оставив только карие глаза, которые способны заглянуть в дальние тайники души. Будучи мечтательной девушкой из обнищавшего благородного семейства, она сумела покорить сердце процветавшего фабриканта Бартоломео Спинелли.
– Либо же давали понять, что приятной беседы не получится, – старая графиня резко захлопнула веер, который в её руках казался жезлом полководца.
Она держалась уверенно и гордо, будто блистала на светском рауте.
– Если продать все эти вещи, можно безбедно жить очень долго, – заявила Аллегра, не понимая, почему старая графиня так упорно цеплялась за прошлое. – Или накормить обездоленных.
– Богатство нашей семьи, прежде всего в истории рода, – высокомерно промолвила Беатриче.
– История и вещи – вот что осталось, – всплеснула руками Аллегра.
– Где твои манеры? – возмутилась графиня Беатриче.
Больше всего бабушка Спинелли любила брюзжать. Особый повод не требовался. Достаточно плохого настроения. С появлением обожаемого, но своевольного сына, причин будет в избытке.
Графиня положила безделушку обратно в шкатулку и заперла замок маленьким серебряным ключиком. Потом откинулась на спинку кресла и простонала:
– Сегодня мне совсем нездоровится. Суставы ломит.
Она приложила холёную белую ладонь к морщинистому лбу и страдальчески закрыла глаза. От излишней влажности у жителей Венеции часто болят суставы.
– Иногда она бывает совершенно несносной, – прошептала тётя Аллегра. – Пойдём, посмотрим, что ещё прячется в этом доме.
Они покинули гостиную, оставив Адриано и Беатриче наедине. Им было что обсудить, ведь они не виделись восемь лет. В последний раз Адриано приезжал в Венецию на похороны отца.
– Бабушка не рада видеть нас, – пробормотала Маша.
– Просто она зависима от своего настроя. Сейчас она грустная, а к вечеру будет смеяться.
Они шли по широкому протяжённому коридору. Маше показалось, что она попала в волшебное Зазеркалье. В таком с виду небольшом палаццо помещались длинные переходы. Украшением служили старинные гобелены, приобретённые ещё прадедушкой Габриэлем Спинелли. На изысканных картинах с вплетением золотых нитей изображены морские мотивы или панорамы Венеции. Но особенно выделялись библейские истории.
– Кто-то фанат Библии? – поинтересовалась Маша.
– Габриэль – мой дедушка, твой прадедушка был очень набожным. Он был ярым католиком. Малышкой, я постоянно
