фройляйн! Не будем его наказывать строго только потому, что вы за него просите! – улыбнулся суровый гауптман. – Рядовой Гисбрехт и в самом деле хороший солдат. Хайль Гитлер!
– Хайль!
Они вернулись к автомобилю.
– Ну, вот, – заключил Лунь, – сделали доброе дело. Сколько у нас сегодня было с вами приключений. Это все чайка с ключами!
– Мне понравились наши приключения, – улыбнулась Вейга.
– Надо назначить день для следующих авантюр! – Лунь вывел машину на главную дорогу.
– Когда вы будете в Мемеле?
– Трудно сказать. Давайте созвонимся.
Они обменялись визитками.
Он высадил ее на Либауэрштрассе, которая еще сохранила литовскую табличку «Лепу гатвя» – Липовая улица. Вейга протянула ему руку, и он поцеловал ее.
– До свидания!
– Широкой дороги!
Женщина исчезла так же быстро, как и появилась… Лунь даже не успел заметить, в какой дом она вошла. Он свернул к паромной переправе и нажал на газ. Самое главное – дело сделано и сделано хорошо!
Тем не менее всю обратную дорогу он думал не о береговой батарее и как удачно ее удалось снять, а именно об этом странном знакомстве.
Вейга… Сама о том не ведая, она помогла ему сегодня пройти по краю пропасти. Она помогла ему выполнить рисковую работу. Может, ее вербануть? Ни в коем случае! Зачем подставлять под удар эту милую женщину? Он и без того вовлек ее сегодня в смертельно опасную авантюру – использовал как живое прикрытие. Если бы жандармы засекли его съемку, ей бы ох как не поздоровилось! Расстреляли бы как пособницу шпиона. А то еще хуже – отсекли бы голову на гильотине в Плетцене[1]. Нет, нельзя так играть чужими жизнями. Конечно, Орлан бы высмеял его рассуждения – разведчик для выполнения задания имеет право на все. И что там жизнь какой-то мемельской обывательницы, когда речь идет о судьбе мировой революции?!
Он не будет спорить с Орланом, и Орлан никогда не узнает о Вейге. И ему самому следует забыть о ней, если он и в самом деле желает ей добра. Жаль, конечно… Она очень мила и женственна, и их сегодняшний легкий флирт будет помниться долго.
Он достал ее визитку: Сольвейга Маринискайте, главный бухгалтер швейной фирмы «Аудинис». Текст был напечатан на литовском и польском. Как мило – бухгалтер… Есть же такие замечательные мирные профессии… На подъезде к Пилькоппену Лунь остановил машину, достал зажигалку и сжег визитку. Ничто не должно скомпрометировать главного бухгалтера фирмы «Аудинис». Пусть живет в безопасности. Это все, что он мог сделать для нее в благодарность за день, проведенный вместе.
На другой день Лунь, как всегда, отправился на утреннюю пробежку в Ботанический сад. В сумочке, пристегнутой к поясу, лежал пакетик пшена для птиц, пачечка мятных пастилок и сверточек с фотопленкой, завернутую в листок донесения и фольгу из папиросной коробки. За кустами можжевельника почти у самой ограды стояла старая водоразборная колонка. Лунь сделал вид, что проверяет, можно ли пустить
Тюрьма в Берлине, где преступников обезглавливали с помощью «чисто арийской» гильотины «файльбайль».
