Вера.
– Привет! – воскликнула она подозрительно вдохновенно.
– Привет, – ответила я. – Знакомься, это Ваня.
– Вера, – почти пропела она и одарила обалдевшего Ваньку улыбкой супермодели – она умела. – Санёк, ты вообще долго ещё собираешься здесь валяться? – обратилась уже ко мне. – Мне же проходу не дают. Все беспокоятся о твоём здоровье.
У Веры всегда имелась в запасе куча новостей и тем для разговоров, но она сдерживала рвущийся с языка поток слов, боясь ляпнуть что-нибудь неподходящее. Собственно, она никогда не пасовала перед парнями, скорее даже наоборот, чувствовала себя весьма уверенно, потому что любила находиться в центре внимания. А то, что парни на неё повышенное внимание всегда обращали – в этом никто никогда, увидев её, не засомневался бы.
Но сейчас необычные обстоятельства знакомства Веру немного смущали, и Ваня как-то догадался об этом, поспешил откланяться. И как только он скрылся из вида, Верину рекламную улыбку словно водой смыло.
– Что с ним? – невесело поинтересовалась она, глядя Ване вслед.
– Разбился. На мотоцикле.
– Жалко, – вздохнула она громко и искренне. – Такой чудесный мальчик. – Потом добавила: – Да вообще жалко. Хотя он, вроде, такой весёлый.
– А что ещё, по-твоему, делать? – не удержавшись, с вызовом воскликнула я. – Плакать?
3
Наконец настал великий день – меня выписали. Казалось бы, кричи «Ура», пой, пляши и радуйся жизни. Да! Только гипс с моей ноги пока не сняли, а попробуй – попляши в гипсе. Конечно, со временем я все-таки рассталась с ним и не расстроилась при этом не капли. Наше прощание вообще оказалось коротким – да нафига он мне сдался! Но и тогда у меня не появилось возможности бегать, прыгать и даже, просто, твёрдо ходить по земле.
Счастье растянулось, как резиновый шнур, и стало тоненьким-тоненьким, почти незаметным. Но как только мне удалось избавиться от надоевшего гипса, я, прихрамывая, словно подстреленная птичка, полетела в больницу. Зачем? Неужели так трудно догадаться!
– Привет, красавчик! – воскликнула я и плюхнулась на стул, обленившаяся и ослабевшая нога ещё не была готова к подобным полётам.
– Красавчик? – переспросил Ваня. – Что-то новенькое.
– Чистая правда, – поклялась я. – Все говорят: «Какой симпатичный мальчик!»
– И..? – сурово потребовал продолжения Ваня.
Но я же не ставила многоточия! Я сказала все, что хотела сказать.
«И…» Что он желал услышать? То, что другие обычно добавляют к произнесённым мною словам? «Такой симпатичный, а калека! Такой симпатичный, но несчастный!»
Я первый раз увидела в его глазах то, что совсем недавно все могли без труда прочесть в моих. Я сходила с ума, злилась и впадала в отчаяние из-за одной несчастной ноги, хотя прекрасно понимала, что обязательно поправлюсь, никуда я от своего выздоровления не денусь. А каково было ему, когда он узнал, что больше не сможет ходить?
Я даже не желаю
