В конце Рыбной улицы, не доходя до ручья. Номер участка 422.
– 422-й, на Рыбной? – деловито уточнил сторож. – Ага, не доходя до ручья… – и вдруг издал звук. Странный звук, будто пробку открыли. – Так ведь это, парень… Дом ведь этот…
– Около площадки, – подтвердил мальчик, обмирая. – А что?
– Милиция ведь… в нем как раз и ловила кого-то…
Телефонный эфир жарко потрескивал – там, в толще электрических сигналов, колыхалось густое частое дыхание.
– Слушай, парень, – чужое дыхание нарушилось первым. – Зовут тебя как?
Вместо ответа Александр осторожно положил трубку.
Потом, не в силах двинуться с места, он стоял и заворожено смотрел на телефонный аппарат. Время стояло вместе с ним. Голова не работала. Кажется, по коридору ходили, звенели посудой, шаркали тапками. Его никто не трогал, а может, он просто не откликался на глупые взрослые вопросы. Хотелось немедленно куда-нибудь звонить. Матери, в Новгород, попробовать разыскать ее на турбазе? Великолепная идея, однако для начала хорошо бы узнать название турбазы. Или позвонить наугад, пожаловаться первому встречному?.. Телефонный аппарат ожил самостоятельно. Разорвавшийся в пустоте звонок пробил вязкую пелену безволия.
Александр принял пальцами вспотевшую пластмассу.
– Алло?
– Слушайте, почему у вас все занято? – вонзился в ухо женский голос. Причем, знакомый голос. Но чей?
– Извините, тут по междугородному разговаривали, – вежливо откликнулся мальчик, он был хорошо воспитан. – Кстати, не очень долго было занято… Вам кого позвать?
– Тебя, дорогой, больше некого. Не узнал?
Вот теперь Александр узнал.
– Ой, – позорно промямлил он.
– Брата, конечно, дома нету, – с удвоенной мощью зазвенела следовательша.
– Нету.
– Значит, так. Слушай меня внимательно, дорогой. Если твой братец вдруг объявится, передай ему, чтобы не дурил. Все равно найдут. Это ему обещаю я, капитан Мелкач.
– А что случилось? – спросил Александр. Он был почти спокоен, честное слово. Только фразы получались с трудом – сердце колотилось в горле.
– Не волнуйся, он знает.
– Да не виноват Игорь! Я же вам все рассказал, почему вы мне не верите?
– Дорогой мой, – ласково сказала женщина, – кто же спорит? Ты такой умный, а не понимаешь – если не виноват, пусть приходит, разберемся. Зла ему никто не желает. Ладно, отбой, мне некогда. Хорошо запомнил, что передать?
– Нет! – выдохнул воспитанный мальчик в ненавистный канал связи. Затем продолжил, согласуя дыхание с сердцебиением. – Если не скажете, что случилось, никому ничего не передам! Сейчас тетрадь достану и буду сочинять про живую статую! И все, понятно?
Не сдержался. Не сдержался, увы.
– О! – искренне восхитилась следовательница. – Характер у мужика прорезался. А вот сочинять не советую,
