мигнул светом окон и провалился в темноту жилой район…
Танька виновато вздохнула.
– Ну что же нам было делать? – в пустоту спросила она, спланировала вниз и зажгла фонарик.
– Это… это как же? – охнула женщина, прижимая к себе спасенного малыша. Но глядела она только на мыкающегося вдоль обочины барана. – Вы ж говорили… Если удастся… Он обратно превратится? – И она устремила обвиняющий взгляд в спину неподвижно застывшей невдалеке Ирки.
– Мы говорили – может быть. – дипломатично ответила Танька. – Далеко это у него все зашло. Обратно не вернуть. – И она снова с сожалением поглядела на мечущегося по обочине барана.
– А по-моему, так даже лучше, – сонно выдохнул серебристым призраком покачивающийся между проводами здухач. – Теперь от него хоть польза будет. Заведете еще пару овечек…
– Ты что ж такое говоришь? – взвыла женщина. – Чтоб мой собственный, родной муж… И с какой-то овцой?
– Вы чем-то недовольны? – прозвучал тяжелый, как могильная плита, голос, и Ирка медленно обернулась. И снова на женщину уставились страшные звериные глаза.
Тетка слабо пискнула и попятилась назад, волоча сына за собой.
– Я… Я всем довольная… Всем! – завопила она. – Спасибочки, да спасибочки! – залепетала она, старательно кланяясь на все стороны – то Ирке, то Таньке, то плавающему в воздухе здухачу. – И что сыночка спасли… И что мужа в барана обратили тоже… Тоже! Ему, и правда, лучше так! И овечек я заведу! – взвизгнула тетка, безумным, неотрывным взглядом всматриваясь в лицо Ирки. – Я… Я к матери уеду! В деревню! У меня мать строгая, у нее хозяйство…
Танька поморщилась – никогда она не считала, что расти в деревне лучше, чем в городе. Но в сложившейся ситуации…
Темной тенью Ирка метнулась к женщине и та слабо, задушенно вскрикнула, ощутив, как у нее на затылке смыкаются когти.
– В деревню – хорошо, особенно, если мать строгая, – прошипела нависающая над ней черноволосая девочка, сейчас вызывающая у женщины больший ужас, чем все черти вместе взятые. – И помни! – Когти на затылке сомкнулись еще крепче, женщина почувствовала, как за шиворот течет что-то теплое, но не посмела даже шевельнуться. – Если ребенка отдает чертям отец – мать может спасти его, отдав взамен самого отца. А если ребенка отдаст мать… Нет для него ни надежды, ни защиты, ни спасения. Никто и ничем ему не поможет! – страшный шепот сочился женщине в уши, шебуршал под черепной коробкой, морозом продирал спину. – В общем, если я узнаю, что тебе надоело возиться с пацаном и ты отдала его… – очень буднично закончила Ирка. – Я приду за тобой! – И у самого горла женщины звучно лязгнули собачьи клыки.
Тетка завизжала. Хватаясь ручонками за мать, заревел Василёк.
– Иди домой, Ирка! – касаясь плеча подруги, мягко сказала Танька. – А мы Василька с мамой домой проводим, и тоже спать! Во всяком случае, я, этот-то и так сейчас дрыхнет, – усмехнулась она здухачу. – А ты иди, а то на
