произнёс отец, внимательно рассмотрев Галактиона.
– Он тоже отправится с нами, отец.
– Почему? Разве плохо жить в Греции и быть свободным?
– Нет, но Галактион – особенный человек. Его сердце жаждет свободы.
В тот вечер за столом, где возлежали торговцы, было выпито много заздравных кубков в честь богов Парнаса и Олимпа; одна из рабынь играла на кифаре, и эта жалобная мелодия наводила на грусть и тоску.
Часть спутников отца, что не имели ещё семей и были свободны, как ветер, пожелали отправиться с нами в Финикию.
– Пусть будет славен Зевс!
– Пусть сопутствует нам Афина Парфенос и даст силу и воинскую доблесть!
– Если придётся сражаться, мы готовы отдать жизнь за тебя, Агапий!
Они возлежали на своих ложах и пили вино, рабыни уставляли стол множеством яств, но я не хотел есть. Уединившись у себя, я наблюдал за игрой воды в пасти рыбы; этот фонтан мне всегда нравился, он успокаивал, но только не сейчас.
Сегодня я только осознал, что мне предстоит покинуть берег Греции и устремиться в неизвестность…, чтобы не видеть Сахиб, не слышать её голоса и тихих шагов по дому. Я отвлёкся от собственных мыслей, почувствовав чьё-то присутствие в зале. Я оглянулся. Это была Сахиб, она, молча, стояла возле стены с барельефами богов и смотрела на меня. Я слышал её дыхание и понял, моё волнение могло передаваться и ей.
– Сахиб?
Она непринуждённо присела рядом со мною. Лицо её было печально, как у самой Ники губы подрагивали от волнения, я заглянул в её глаза.
– Сахиб, тебе тоже одиноко в этом доме, как и мне? – спросил я.
Она кивнула:
– Да, господин, все сейчас веселятся и даже Ваш новый друг, но… я слышала, через день Вы отправляетесь в далёкую Финикию, чтобы найти хозяйку.
– Да, Сахиб, мы хотим вызволить её из рабства.
Неожиданно для меня она положила голову на моё плечо. Я обнял её крепче, немного растерявшись, затем притянул ближе, чтобы ещё раз посмотреть в эти прекрасные, как бездонное ночное небо, глаза.
– Вы уезжаете, господин, а я не знаю того, смогу ли я снова увидеть Вас.
– Я вернусь, Сахиб, я обязательно вернусь… к тебе.
– Скоро Ваша свадьба, да и потом, путь полон опасностей, и немногие возвращались обратно.
Неожиданно желание вновь возобладало во мне, я покрыл её прекрасное тело поцелуями, на этот раз она не сопротивлялась. В ту ночь я был близок с Сахиб, а она, словно, сама хотела и жаждала этого; её неопытность в отличие от Дорифоры лишь сильнее разожгла во мне страсть; оковы были сброшены, и теперь я мог свободно проявлять к ней свои чувства. Мы оба были свободными по отношению друг к другу, и именно тогда я осознал, как сильно я люблю её.
Мы совсем не заметили, как пролетело время, уж близилось утро. Сахиб мимолётно улыбнулась мне, однако затем вдруг её лицо стало печальным. Она одевала свой розовый химатион, цвет которого лишь сильнее подчёркивал нежность её губ, подобных лепесткам
