эта особенность.
– Но ты красивее, Сахиб. И потом, я люблю тебя не за твою красоту, я люблю тебя, Сахиб.
– А как же Ваша возлюбленная гетера из Афин, которой восхищаются многие и посвящают ей свои поэмы?
Сахиб покраснела, женщины часто краснеют, когда испытывают ревность.
– Ты о той гетере, что ублажает многих, кто заплатит за неё? – спросил я, вспомнив горящую страсть в глазах гетеры.
Как они были непохожи друг на друга – спокойная гордость одной и огненная натура другой. Рай и Ад. О, боги, можно ли выдержать это?!
– Сахиб, я тоже посвятил тебе свою поэму.
– Это правда, господин?
– Да.
– Тогда прочтите её, ещё никогда и никто не посвящал мне стихов. Или Вы считаете меня распутной?
– Почему ты так говоришь?
– Потому что лишь распутным женщинам поэты посвящают свои стихи.
– Но это не так. Разве моя мать распутна? А между тем великие мастера изображали её в мраморе, как одну из прекрасных богинь Олимпа.
– Вы имеете в виду Афродиту? Разве она – не распутница?
– Мы, греки, тем и отличаемся от остальных народов мира, что видим красоту там, где другие считают это развратом. Эрот – бог любви для нас, и в её радостях мы видим наслаждение. Поэтому мы свободны, а не закрепощены своими предрассудками, как персы.
Девушка улыбнулась, и на её очаровательных юных щеках заиграли ямочки. Я налил ей немного вина и пригубил сам.
…О, чашу пенную налей,
Моя Сирена,
Чтобы испить её
До дна, до дна,
Ты так прекрасна и блаженна,
В любовь богов
Заключена.
.
Не можешь вырваться оттуда,
Как из объятий своих снов,
Весь Океан из изумруда,
В объятиях мелких островов.
.
Так же и ты в моих объятиях,
И засыпаешь, и встаёшь,
И в розовости своих платьев
Рассвету песнь свою
Поёшь.
.
О, ты, прекрасна Нереида,
Не исчезай, не исчезай,
Ты, как прекрасная Киприда,
Меня в объятия заключай…..
………
Я умолк, маленькие струйки фонтанчиков продолжали изрыгаться из пасти рыбы и исчезать в глубине бассейна.
Наутро, когда Солнце едва осветило земли Греции, мы отплыли. Я простился с Сахиб. Я заметил, после той ночи она стала какой-то молчаливой, смущённой и застенчивой и вопреки всему искала уединения. Я обнял её, она потупила взгляд и инстинктивно положила свою кудрявую головку на моё сильное плечо. Если б можно было так стоять вечно….Если б мы превратились в мрамор, и отныне путешественники, отправляясь
