выяснив, что он живёт у Ирины Ковальской. Доложив о полученном результате, Остап было подумал, что дело сделано, но где-то наверху решили иначе.
Вскоре после доклада Змий снова встретился с Остапом и приказал не только продолжать наблюдение, а при случае попробовать завязать с поляком знакомство. Зачем это нужно, Остап не понял, но к выполнению задания приступил с должным рвением.
Самым подходящим местом для такой попытки оказалось католическое кладбище, и вот те, кого он ждал, появились как раз сегодня. Спрятавшись за кустами, Остап нетерпеливо высматривал, когда же пани Ирена и тот самый поляк, скорее всего, судя по выправке, офицер, перестанут возиться у могилы Ковальского.
Наконец они закончили свои дела и не спеша пошли вместе к выходу. Остап выбрался из укрытия и, обогнав парочку другой дорожкой, вышел навстечу. То, что поляк узнал его, Остап понял сразу и потому весьма решительно предложил:
– Звиняйте, нех пани выбачить[84], но я должен переговорить с вами, пан… Пан?..
– Зенек, – вынужденно представился поляк и, наклонившись к своей спутнице, попросил: – Панна Ирена, подождите меня возле ворот, я быстро…
Ковальская бросила по-женски заинтересованный взгляд на Остапа, однако, ничего не сказав, быстро пошла вперёд, оставляя мужчин с глазу на глаз. Остап дождался, пока женщина отойдёт достаточно далеко, и только потом заговорил:
– Пане Зенек, я вижу, вы меня помните. Меня зовут Остап, а до вас я по делу моего брата Дмитра. Я извиняюсь, – Остап вежливо поклонился, – но мы все просим вас, если, конечно, пан согласен, забрать заяву. Вы не бойтесь, мы всё видшкодуемо[85], що б там ни було, мы коней продадим, хату, все…
– О чём это вы говорите? – искренне удивился Зенек. – Какое ещё такое заявление?
– Та про той, той… Чи чемайдан, чи саквояж, какой Дмитро вроде забрал. Мы всё прикинули, и вышло, кроме вас, некому скаржитысь[86]. Вы только скажите, что там було в том чемайдане, и мы все видшкодуемо, поверьте…
– Это что я пожаловался?.. – искренне удивился Зенек. – Куда я мог жаловался?
– Ну в полицию, чи той, у милицию…
– А она тут при чём? – рассердился Зенек.
– Так Дмитра ж, брата, прямо в селе заарестовали… Меня тоже хотели взять, но я втик. От мы и решили, что всё через тот ваш чемайдан…
– Так вот в чём дело, – наконец-то Зенек всё понял. – Нет, уважаемый, можете мне поверить, никуда я не жаловался.
– Тогда выбачайте[87], пане, выбачайте, – несколько суетливо стал извиняться Остап и неожиданно предложил: – Хотите, я вам ваш пистолет верну?
– Погодите-ка, – догадался Зенек. – То не вас, случайно, у базара поймать пытались?
– Так, пане, то я тикал, – нахмурился Остап.
– Понимаю… – Зенек задумался. – Ну вот что, уважаемый. То дела ваши. А я вас не знаю, и вы меня. А что касается пистолета, то его вообще никогда не было. Вот так, и на этом прощайте.
Зенек
Пусть пани извинит.
Возместим.
Жаловаться.
Извините.
