он немедленно вставал и уходил, стоило кому-нибудь заговорить на подобные темы. Похоже, Лахлан ошибся в своих предположениях.
– Значит, у тебя еще есть время одуматься, – продолжил Лахлан. – Помяни мое слово: брак – все равно что «черная смерть» для души. Жены делают нас слабыми и уязвимыми.
Но вывести Гордона из себя ему не удалось: тот лишь улыбнулся.
– Одна гнилая виноградина не испортит вкуса вина в бочонке. Не все женщины такие, как твоя жена.
– И слава богу, – с содроганием произнес Лахлан.
Надо признать, Гордон прав: у каждого бывает черная полоса. Он не терзался из-за предательства Джулианы, но заплатил слишком дорого, чтобы быстро забыть. И уж точно он не прыгнет в эту сточную канаву еще раз.
Улыбнувшись, Гордон покачал головой.
– Кроме того, мне уже не отвертеться, даже если бы захотел. Контракт при помолвке связывает не хуже брачного. Теперь это дело чести.
– Честь не имеет никакого отношения к браку! – усмехнулся Лахман и опять взглянул на Маккея. – Какая она, твоя нареченная? Безобразная и толстая, как свинья или красавица вроде нашей графинюшки?
Гордон пожал плечами.
– Я не знаю.
Вот это поворот!
– Ты никогда ее не видел?
Гордон покачал головой:
– Нет, брак устроили наши отцы, – и добавил, будто это что-то объясняло: – Я воспитывался вместе с ее братом.
Насколько знал Лахлан, и старший Гордон, и Сазерленд были противниками Брюса.
– Ты ведь дружен с Сазерлендами, да, Святой? – саркастически спросил он у Маккея, заметив, что тот начал подниматься. – Ведь нареченная Гордона, Хелен Морийская, – дочь графа Сазерленда, и не было междоусобиц дольше и яростнее, чем между семьями Маккей и Сазерленд. Ты же видел ее?
Ладонь Маккея сжала рукоять ножа, которым он резал мясо и все еще держал в руке. Интересно!
– Да, – ответил он с воодушевлением пациента дантиста.
– Ты никогда ничего не говорил, – удивился Гордон.
Маккей равнодушно пожал плечами, хотя, как подозревал Лахлан, разговор задел его за живое.
– Мне казалось, это неважно.
Итак, Лахлан нащупал уязвимое место и намеревался вонзить туда отравленное копье.
– Так что же ты думаешь, Святой? Не придется ли Гордону выдуть бочонок виски, чтобы набраться храбрости перед тем, как вставить своей невесте? Или он будет счастлив вонзить своего дружка промеж ее мягких бархатных ляжек?
Похоже, это перебор, забеспокоился Лахлан: Маккей аж побледнел от гнева. Однако ничего не произошло: может, привиделось?
Нет, не привиделось.
– Ты, Макруайри, злобный ублюдок. Не знаю, какого дьявола Брюс решил, что ты нужен в отряде. Ядовитая гадюка ты, а не человек.
Лахлан улыбнулся.
– Именно этим я и ценен: более совершенного оружия просто не существует.
Он
