пошиба. Взять в союзники флибустьера и лицемера вроде Лахлана Макруайри значит оттолкнуть людей благородных. Интересно, сколько пришлось заплатить, чтобы купить его преданность – то есть преданность на некоторое время.
Белла вдруг осеклась. На коже выступил жаркий румянец, кровь ускорила свой бег по жилам. Инстинкт подсказывал ей, что он у нее за спиной.
– Не очень много, – бесстрастным голосом произнес Макруайри и повернулся к Гордону: – Готовь лошадей. Мы тронемся, как только вернется Маккей.
Молодой воин умчался выполнять поручение.
Она встала, разглядывая его лицо. Ничего, кроме искренности.
– Значит, вы не отрицаете?
Он выдержал ее взгляд. Без шлема, в холодном свете раннего утра он, надо признать, выглядел впечатляюще – если вам по душе смуглые пираты, от которых исходит ощущение опасности и мужской силы. Ей, похоже, это как раз нравилось – к собственному стыду. Темные волнистые волосы, поразительные зеленые глаза, чеканные, правильные черты – он был непозволительно хорош собой.
Даже смотреть на него было грешно. Как бы ни убеждала она себя в обратном, это было не отвлеченное наблюдение вроде тех, что случались за эти годы, когда ей дозволялось видеть привлекательных мужчин. Учащенный пульс, неровное дыхание, дрожь во всем теле – все признаки налицо!
Боже правый, что с ней не так?
Похоже, муж был прав. Прошла всего ночь, как Белла вырвалась из тюрьмы, а уже, точно юная девица, едва не потеряла дар речи, словно впервые в жизни повстречала красавца рыцаря. Вот только Лахлан Макруайри отнюдь не рыцарь, а она – взрослая женщина с богатым жизненным опытом.
Смущало то, что ее тело оказалось столь неразборчивым: действительно, внешне Лахлан Макруайри весьма привлекателен, зато как человек отвратителен.
– С чего бы? – Он равнодушно пожал плечами. – Деньги – хороший повод пойти на войну, куда лучше прочих.
Похоже, этот человек – циник до мозга костей.
– И то, что происходит вокруг, вас нисколько не трогает?
Он криво усмехнулся.
– О нет, не все: кое-что меня очень даже занимает.
Она презрительно вскинула подбородок:
– И это, конечно, не золото и не серебро?
– Я также не прочь получить землю.
Его ухмылка приводила ее в бешенство, хотя она не понимала почему. Да и как можно понять того, кто заботится исключительно о собственном кошельке…
– Неужели нет ничего такого, за что бы вы стали бороться? Могли пожертвовать собой? Как же вера и честь? Долг и ответственность? Благоденствие вашего клана и Шотландии?
Он рассмеялся так оскорбительно, что она почувствовала себя едва ли не воспитанницей монастыря.
– Господи, графиня, вы неподражаемы! Какая страсть, какая убежденность! Посмотрим, однако, что станется с вашими высокими идеалами через пару месяцев.
Белла
